Дорогая Эмми!
Надеюсь, мое письмо застанет Вас в полном здравии. Буду только рад, если Франция прольет свой целебный бальзам на Вашу истерзанную душу. А еще надеюсь, что Вы совсем не против того, что я Вам пишу. С другой стороны, я подумал, Вам будет интересно узнать, что именно у нас тут происходило уже после того, как Вы покинули Блэкмор-Холл. Пожалуй, иначе чем «поразительными» все эти последующие события никак не назовешь.
Себастьян приехал домой спустя буквально пару часов после Вашего отъезда. Был страшно раздосадован, зол, пыхтел, как паровоз, все твердил о том, что произошла какая-то чудовищная ошибка, что все это глупейшее недоразумение, и только. (Тут я уже почти готов был сообщить ему о том, что, помимо признания самой Беллы, Вы, вдобавок ко всему, своими глазами увидели в спальне любовницы мужа сваленные в одну кучу на полу возле кровати вещи Беллы и его вещи, – соблазн, как говорится, был слишком велик, но Вам, наверное, понравится, если я скажу, что невероятным усилием воли мне удалось подавить сие искушение. На некоторое время.) Он спросил меня о Вас. Я, конечно, разыграл полную неосведомленность в том, где Вы и что с Вами, но сказал, что рано утром слышал, как Вы куда-то уехали на такси. Он что-то раздраженно пробормотал себе под нос. Дескать, никуда не денется. Успокоится и вернется обратно. С этими словами он покинул мои апартаменты и направился к себе. Несколько часов все было спокойно, а потом я вдруг услышал, как он громко взвизгнул, а потом послышались быстрые шаги по коридору, снова в направлении ко мне.
Я тут же мысленно натянул на себя пуленепробиваемый жилет, отлично понимая, что будет потом. Брат вихрем ворвался в комнату и уже с порога стал орать как оглашенный, требуя от меня объяснений, кто копался в его сейфе и кто украл оттуда его книгу.
– Что за книгу, дорогой брат? – поинтересовался я у него безмятежным тоном.
– Ту, которую ты дал мне почитать сто лет тому назад, – ответил он.
– То есть получается, что ты имеешь в виду мою книгу, – обронил я снисходительным тоном. – Но ты ведь сам говорил мне, что она куда-то запропастилась и что ты никак не можешь отыскать ее. Сказать честно, Себастьян, я уже думать забыл про эту книгу. – Тут я недовольно нахмурился и посмотрел на него с укором. – А выходит, все это время ты прекрасно знал, где книга. Так?
Видели бы Вы, Эмми, выражение его лица в эту самую минуту! Он был пойман за руку прямо на месте, как самый мелкий воришка.
После чего Себастьян принялся остервенело (именно так, остервенело!) обыскивать мою квартиру, попутно обвиняя меня в том, что я украл его книгу. И это при том, что пару минут тому назад я ему в открытую напомнил, что книга принадлежит мне. Поразительная наглость! Он перевернул квартиру вверх дном, сунул свой нос в самые дальние углы – бедняжке Джо потом пришлось потратить целый день, чтобы навести относительный порядок, но ничего так и не нашел. Тогда он попытался зайти ко мне с другого боку.
– Послушай, Алекс, – начал он своим противным, честным до тошноты голосом. К таким интонациям Себастьян обычно прибегает тогда, когда ему надо побыстрее получить свое. – Я и сам собирался поговорить с тобой об этой книге, но только после того, как окончательно удостоверюсь во всем. Дело в том, что я тут недавно обнаружил, что твоя книга стоит больших денег.
– Правда? – Я сделал вид, что страшно удивлен. – Какой приятный сюрприз.
– Чистая правда. Книга чрезвычайно ценная.
– Вот мне повезло так повезло! – воскликнул я. – И сколько же она стоит?
– Около пятисот тысяч фунтов стерлингов, – ответил Себастьян. (Ха-ха! Тут же скостил пятьсот тысяч в свою пользу.) А теперь скажите мне, мог ли я после такого признания держать эту книгу в сейфе и считать, что там она находится в полной безопасности, прекрасно понимая, что в любую минуту мой драгоценный братец, который сейчас придвинулся ко мне, пожирая меня своими невинными глазками, сможет превратить полмиллиона фунтов стерлингов в полноценный миллион? Да ни за что на свете!
– Не может быть! – воскликнул я снова, разыгрывая полнейшую неосведомленность. – Неужели это правда?
Тогда он пустился в пространные объяснения. Стал рассказывать мне, что существует еще один том, второй том, этого издания. И он сейчас занимается поисками местонахождения этого второго тома. Сказал, что ему уже удалось почти вычислить, где именно может находиться искомая книга. И если ему удастся заполучить ее себе, то вместе оба тома будут стоить гораздо дороже, чем порознь. Сейчас он как раз и занимается поисками этой недостающей для комплекта книги. И если все пойдет как надо, то почему бы двум братьям, любящим друг друга, заботящимся друг о друге, все и всегда делящим пополам, не объединить свои усилия и в этом деле тоже с тем, чтобы потом поделить поровну полученную прибыль?
Я слушал весь этот бред с умным видом, согласно кивал головой, но наконец не выдержал и сказал:
– Все это звучит чертовски заманчиво. Но есть одно маленькое «но». У меня нет этой книги. Я не стал бы красть у тебя собственную книгу. И я понятия не имею, где она в данный момент может находиться. Вот я и задаюсь резонным вопросом. (Тут я бросил на него выразительный взгляд, побуждая раскинуть мозгами.) Кто же мог взять эту книгу у тебя, а?
Какое-то время мы оба сидели молча. Я исподтишка наблюдал за тем, как меняется выражение лица Себастьяна. Наконец до него дошло. Я глянул на него с таким видом, будто и мне только что пришла в голову аналогичная мысль.
– Эмили! – воскликнул Себастьян.
– Полагаю, что так оно и есть, – согласился я.
Себастьян вскочил с места и стал метаться по комнате с безумным видом, восклицая снова и снова, как это его жена могла обо всем догадаться. Но раз речь идет об элементарной краже, тогда он… (и тут же не преминул поправить себя), то есть я должен немедленно обратиться в полицию.
На что я справедливо заметил ему, что если книгу взяли Вы, то доказать Вашу вину будет чрезвычайно сложно. Ведь на титульном листе стоит подпись Вашего отца.
Это сразу же остудило пыл моего брата. Некоторое время он безмолвствовал, но потом снова повернулся ко мне с просиявшим лицом.
– Но у тебя же, Алекс, есть письмо от нашей бабушки, в котором она пишет, что завещала книгу тебе.
И вот что, моя дражайшая Эмми, любопытно в этой связи. По возвращении домой я никогда, ни единым словом не обмолвился брату об этом письме и, естественно, ни разу не показал ему его.
– Какое письмо? – сделал я удивленный вид. – Что-то не припоминаю ничего подобного.
– Ну то самое письмо… Ты же сам рассказывал мне о нем… Где бабушка пишет, что оставляет книгу тебе.
– Ах, это! – Я слегка почесал затылок, будто припоминая что-то смутное. – Да я его давным-давно порвал и выбросил вон.
