Этими своими словами Валерия словно подвела черту и выразила свое отношение к тому образу жизни, который вознамерилась вести Эмили, став взрослой. Когда в свое время она объявила матери, что хочет поступить в университет и выучиться на ветеринарного врача, Валерия лишь брезгливо поджала губы. На лице матери читалось явное осуждение.
– Не понимаю, как можно днями хотеть возиться с трупиками маленьких животных, препарировать несчастных и разглядывать их внутренности.
– Мама, это всего лишь необходимый этап в обучении, но отнюдь не самоцель. Ты же знаешь, я люблю животных и хочу помогать им, – возразила Эмили запальчиво.
– Хорошо, но если ты так рвешься работать, то почему бы не начать делать карьеру в более подходящем месте? Например, в мире моды. У меня есть приятельница в журнале «Мари Клер». Уверена, она сможет подыскать тебе хорошее местечко, если я обращусь к ней за помощью. Что-нибудь несложное, не очень обременительное… Разумеется, когда ты выйдешь замуж, то и думать не захочешь о работе. Быть женой и хозяйкой дома – вот твоя главная обязанность по жизни.
Эмили не винила мать за то, что та продолжала мыслить устаревшими стереотипами. Но иногда ей так хотелось, чтобы Валерия по достоинству оценила ее научные успехи и даже гордилась бы ими. Эмили была лучшей студенткой своего выпуска, а потому сразу же после окончания университета получила приглашение на работу стажером в престижную ветеринарную клинику в Париже.
– Наверное, мама все же была права. – Она тяжело вздохнула. – И я действительно отдаю предпочтение животным, а не людям.
Послышался шорох шин подъезжающей к дому машины. Эмили опустила Фру-Фру на землю и заторопилась к парадному входу, чтобы встретить Жерара.
– Ну как вы тут, Эмили? – приветствовал ее Жерар Флавье, расцеловывая по-родственному в обе щеки.
– Все хорошо, спасибо. Как добрались?
– Летел самолетом до Ниццы, а там нанял машину, которая и доставила меня прямо сюда.
Жерар миновал Эмили, открыл парадную дверь и вошел в просторный вестибюль. Остановился посреди комнаты. Окна были закрыты ставнями, и в помещении царил полумрак.
– Счастлив, что смог вырваться из Парижа и посетить одно из моих любимейших мест во Франции. Тем более весной. А что может быть прекраснее весны в Приморских Альпах?
– Я подумала, что нам стоит встретиться именно здесь, в замке, – согласилась с гостем Эмили. – Все бумаги отца и мамы в письменном столе в библиотеке. Наверное, для начала вы захотите разобраться с ними.
– Пожалуй, да. – Жерар пересек вестибюль, шагая по выщербленной мраморной плитке, которой был вымощен пол, потом мимоходом глянул на влажное пятно, расплывшееся на потолке. – Замку необходим надлежащий уход. Нужно, чтобы о нем постоянно заботились, и заботились с любовью. Я прав? – Он подавил вздох. – Все мы – увы! – стареем и ветшаем, как люди, так и все остальное. И замок – не исключение.
– Давайте пройдем через кухню, – предложила Эмили. – У меня кофе готов.
– Чудесно. Кофе – это именно то, что мне сейчас нужно, – улыбнулся в ответ Жерар и проследовал за хозяйкой по коридору вглубь дома.
– Присаживайтесь, – пригласила его Эмили, кивнув на стул, стоящий за длинным дубовым столом, а сама повернулась к плите, чтобы заново вскипятить немного воды.
– Здесь, как я посмотрю, все довольно просто. Никакой роскоши.
Жерар окинул взглядом скромно обставленную кухню, в которой было только самое необходимое.
– Да, тут все очень просто, – согласилась с ним Эмили. – Но, с другой стороны, в кухне обитали ведь только слуги. Они готовили еду и членам семьи, и их гостям. Едва ли мама за всю свою жизнь помыла в раковине хотя бы одну чашку. Очень в этом сомневаюсь.
– А кто сейчас приглядывает за замком? – поинтересовался Флавье.
– Марго Дюваль, наша домоправительница. Она служит у нас уже более пятнадцати лет. Живет в соседней деревне и каждый день приходит сюда. Всех остальных слуг мама после смерти отца рассчитала и перестала приезжать в замок каждое лето. Ей больше нравилось проводить вакации на Лазурном берегу, на яхте, которую она арендовала на это время.
– Да уж, ваша матушка любила жить на широкую ногу, это точно, – заметил адвокат, беря чашку с кофе, которую поставила перед ним Эмили. – Обожала тратить деньги, особенно на то, что считала для себя важным.
– К сожалению, замок не входил в этот перечень важных для нее вещей, – ответила Эмили, бросив отрешенный взгляд в окно.
– Это так, – согласился с ней Флавье. – Насколько я могу судить о состоянии ее финансовых дел, с которыми я пока ознакомился весьма приблизительно, расходам на замок она предпочитала траты на модный дом Шанель.
– О, мама была большой поклонницей от кутюр, и в частности стиля мадам Шанель. Это мне хорошо известно. – Эмили уселась за стол напротив адвоката со своей чашкой кофе. – Даже когда она уже была очень больна, в последний год своей жизни, она все равно неизменно присутствовала на всех показах мод.
– Валерия действительно была необыкновенной женщиной. Весьма известной к тому же. На ее кончину откликнулись, пожалуй, почти все колумнисты наших ведущих газет. Буквально шквал комментариев, – задумчиво бросил Флавье. – Но это и неудивительно. Ведь семейство де ла Мартиньер – одно из самых родовитых во Франции.
– Все так, – скорчила гримасу Эмили. – Я тоже читала эти отклики. И вот теперь в роли наследницы выступаю уже я.
– Когда-то ваша семья была баснословно богата. Но, к сожалению, Эмили, времена изменились. То есть я хочу сказать, что благородное имя Мартиньеров осталось, а вот от их состояния мало что сохранилось.
– Я так и предполагала, – совсем не удивилась Эмили.
– Вы ведь понимаете, Эмили, ваш отец никогда не был бизнесменом. Он был скорее интеллектуалом в полном смысле этого слова, человеком поистине энциклопедических знаний. Но вот к деньгам Эдуард де ла Мартиньер не проявлял ни малейшего интереса. Много раз я убеждал его вложить деньги в какой-нибудь успешный проект, сделать выгодные инвестиции, подумать, так сказать, о своем будущем и о будущем своих потомков. Но все эти разговоры оставляли его совершенно равнодушным. Правда, двадцать лет тому назад ваши финансовые проблемы были не столь остры, деньги еще были, много денег. Но полнейшее пренебрежение графа к финансам и расточительный образ жизни, который всегда вела ваша матушка, с пеленок привыкшая к роскоши и ко всему самому лучшему, сделали свое дело. В результате ваше фамильное состояние значительно уменьшилось. – Жерар подавил очередной тяжелый вздох. – Мне очень жаль, что я привез с собой не самые лучшие вести.
– Ничего страшного, – тут же поспешила успокоить его Эмили. – Нечто в этом духе я и подозревала. Я просто хочу побыстрее покончить со всеми делами, связанными со вступлением в права наследства, и вернуться в Париж, к своей работе.
– Боюсь, Эмили, ситуация не так проста, как вы предполагаете. Правда, как я уже говорил, я еще не успел вникнуть во все детали, но пока могу сказать лишь одно. На наследство уже претендует целая куча кредиторов. Причем с ними следует рассчитаться в первую очередь и как можно скорее. Ваша мать задолжала почти двадцать миллионов франков только Парижскому банку. Наверняка имеются и другие долги, о которых мне пока ничего не известно, но которые тоже нужно незамедлительно погасить.
