– Да.
– Любая ваша оплошность, – Эдуард вперил в нее пронзительный взгляд, – может стоить всем нам жизни. Мало того что все наши усилия окажутся зряшными, так мы еще подвергнем смертельной опасности и других людей.
– Я понимаю.
– Вот и отлично. А теперь марш наверх. София ждет вас.
12
Прошел месяц с тех пор, как Конни поселилась в доме де ла Мартиньеров. Ей полностью обновили гардероб, заполнив его только что купленными элегантными нарядами и туфельками из мягкой натуральной кожи. О такой обуви можно было только мечтать в военное время. Сама Конни в последний раз щеголяла в подобных туфельках еще до войны, как и в шелковых чулках, которые снова появились в ее распоряжении. Раскладывая сразу несколько пар шелковых чулок по ящикам комода, Конни невольно вздохнула. Надо же, какая ирония судьбы. Она сейчас живет как самая настоящая принцесса, в роскоши и довольстве, в прекрасном особняке, для хозяев которого, кажется, не существует проблемы денег. Где каждое ее слово ловят на лету, а любое желание мгновенно исполняется прислугой. Однако внешний блеск и роскошь ее нынешнего существования не имели ничего общего с теми душевными муками, которые постоянно терзали Конни, стоило ей остаться наедине с собой. Ночами, мучаясь без сна на своем роскошном ложе, она не переставала думать о своем ненаглядном Лоренсе, и сердце ее разрывалось от боли. Но еще более ее изводили мысли о том, что все ее коллеги, с которыми она вместе постигала секреты разведывательно-диверсионной работы, сейчас заняты делом, ежеминутно подвергая собственные жизни смертельной опасности. И от подобных мыслей ощущение собственной неполноценности делалось еще более мучительно острым. Комплекс вины преследовал Конни постоянно. Она чувствовала, как потихоньку начинает сходить с ума, оказавшись в золотой клетке и, по сути, лишившись любых контактов с окружающим миром.
Единственным ее спасением стала София. Конни уже успела привязаться к девушке и даже полюбить ее. В свою очередь, София, с ее обостренной проницательностью слепого человека, тоже догадывалась, даже по одному только голосу Конни, в каком ужасном состоянии она постоянно пребывает.
София была одного возраста с Конни. Недавно ей тоже исполнилось двадцать пять лет. Она с живейшим интересом слушала рассказы Конни о жизни в Англии. Ведь слепота лишила Софию возможности путешествовать по миру. И вот теплыми июльскими вечерами Конни предавалась воспоминаниям вслух: рассказывала Софии о холодных, но величественных в своей угрюмой красоте болотах Йоркшира, описывала родовое имение своего мужа – Блэкмор-Холл. Эти экскурсы в собственное прошлое доставляли ей удовольствие, но одновременно бередили душу. Впрочем, воспоминания давали ей возможность хотя бы мысленно воссоздать образ мужа в своей памяти.
В один из вечеров, когда они обе с Софией сидели на террасе, наслаждаясь великолепием летнего заката, Конни поделилась с Софией тем, как сильно она скучает в разлуке со своим ненаглядным Лоренсом. София была сама доброта. Выяснив некоторые подробности о судьбе Лоренса, она тут же нашла нужные слова поддержки и утешения.
Потом Конни сама испугалась своей излишней откровенности. Уж не разболталась ли она сверх всякой меры? Откуда ей знать, что на уме у этих Мартиньеров? Вполне возможно, они берегут ее в качестве подходящего трофея, который, в случае чего, с готовностью вручат нацистам. Все ради того, чтобы отвести тень подозрения от самих себя. Но одновременно она понимала: ей просто жизненно необходимо верить хоть кому-то.
А потом, пару дней спустя, на пороге их дома вдруг неожиданно, безо всякого приглашения, объявился Фальк фон Вендорф собственной персоной. Сара вызвала Конни из библиотеки, где они с Софией по своему обыкновению коротали послеобеденное время.
– К вам гость, мадам Констанция, – сказала Сара, бросив на Конни выразительный взгляд.
Конни кивнула, поняв намек Сары, и тут же почувствовала сильное сердцебиение. Она заторопилась в гостиную, где ее уже поджидал Фальк.
– Фройляйн Констанция! Видит бог, сегодня вы еще прекраснее, чем в тот вечер, когда я впервые увидел вас.
Он подошел к ней и поцеловал руку.
– Благодарю вас, полковник, но я…
– Пожалуйста, никаких званий, – тут же перебил ее Фальк. – Мы же с вами договорились в прошлый раз обращаться друг к другу только по имени. Я тут как раз проезжал мимо вашего дома по пути к себе, в управление гестапо, и вдруг подумал: я должен немедленно повидаться с прелестной кузиной Эдуарда, посмотреть, пошел ли ей на пользу наш парижский климат. Теперь вот и своими глазами вижу, что Париж вам подходит во всех отношениях.
– Да, Париж – это такая приятная перемена, особенно после той провинциально рутинной жизни, которую мы ведем у себя на Юге, – ответила Конни, испытывая неловкость от самого предмета разговора.
– Я вот тут… – Фальк немного помолчал. – Что, если я после работы заеду за вами и мы вместе поужинаем в каком-нибудь хорошем клубе… Немного потанцуем. Как смотрите?
Конни мгновенно почувствовала неприятную пустоту в желудке.
– Я…
К счастью для нее, в этот момент в гостиную вошел Эдуард. Наверняка Сара предупредила его о появлении в доме неожиданного гостя.
– Фальк, какой приятный сюрприз! – воскликнул он радушным голосом. Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями.
– Я вот тут предлагаю вашей очаровательной кузине поужинать вместе со мной сегодня вечером. – Фальк повторно озвучил свое намерение.
– Какая жалость, но сегодняшний вечер уже занят. Нас всех пригласила к себе на ужин наша общая родственница. Она живет под Версалем. – Эдуард бросил умиленный взгляд на Конни. – Тебя так долго не было в Париже, дорогая… А потому сейчас ты прямо нарасхват. Но, возможно, в другой раз ты любезно согласишься отужинать вместе с Фальком. Как думаешь?
– Конечно, всенепременно. Для меня ваше приглашение – большая честь, господин Фальк, – вымученно улыбнулась Конни.
– Фройляйн Констанция, для меня большая честь провести вечер в вашем обществе. Что ж, как сказал мой друг Эдуард, отложим наш ужин на другой раз.
Фальк щелкнул каблуками и вскинул руку в фашистском приветствии. Сколько раз Конни видела этот пародированный жест на кадрах старых кинохроник студии Пате.
– Хайль Гитлер! – громко возвестил Фальк. – К сожалению, мне пора.
– Возможно, увидимся в Опере в эту субботу? – спросил у него Эдуард, провожая к дверям.
– У вас ложа? – поинтересовался у него гестаповец, по-прежнему не сводя глаз с Конни.
– Да. Буду рад, Фальк, если вы присоединитесь к нам.
– С большим удовольствием. Тогда до субботы, фройляйн Констанция.
Фальк отвесил учтивый поклон.
Когда он наконец ушел, Конни без сил свалилась в кресло. Эдуард, распрощавшись с Фальком уже у входа, снова вернулся в гостиную.
