– Конечно-конечно! – устыдилась своей невольной бестактности Эмили. – Прошу прощения, Жак, за свою навязчивость. Но сейчас, когда я осталась совсем одна, я просто сгораю от желания узнать от вас все, что вы знаете о моих близких.
– И все же первым делом – ужин, – строгим тоном ответствовал ей Жак, пока Жан помогал ему подняться с кресла, а потом подал ему в руку трость.
За ужином Жак почти не разговаривал. Жан намеренно перевел разговор в русло дел домашних. Они снова принялись обсуждать виноградники, потом Жан поделился своими планами модернизации винодельни и расширения производственных мощностей.
– При надлежащем уровне инвестиций, уверен, уже через пять лет у нас пойдет чистая прибыль, причем хорошая прибыль. Совсем неплохо внести и свой посильный вклад в процветание всего имения, не так ли? – добавил он с энтузиазмом. – Получать деньги – это совсем не то, что терять их.
Эмили слушала увлеченный монолог Жана и невольно любовалась им. Он и сейчас, в свои весьма зрелые годы, был очень привлекательным мужчиной. Гладкая смуглая кожа, такой ровный, круглогодично не сходящий с лица загар, густые каштановые кудри, красиво обрамляющие лицо. Нет, ему ни за что не дашь его тридцать девять лет. Подростком, когда они часто виделись, она одно время была даже в него тайно влюблена, но потом это прошло.
После ужина Эмили стала помогать Жану убирать тарелки со стола. Жак сладко зевнул.
– Папа, тебе помочь лечь в кровать?
– Нет! – неожиданно громко ответил Жак решительным тоном. – Я не хочу спать. А зевнул я просто от переизбытка чувств. Жан, найди-ка нам бутылочку хорошего арманьяка, а я постараюсь рассказать Эмили еще кое-что из того, что помню. К сожалению, – Жак издал звук, одновременно похожий и на тихий стон, и на негромкий смешок, – это не так много, как хотелось бы. После того как вы уехали в Англию, Эмили, я долго размышлял над тем, что лучше. Унести все свои знания с собой в могилу или нет? Но потом решил, – он слегка пожал плечами, – что нет. Да и как человек может понять настоящее, если он не знает прошлого?
– Согласна с вами, Жак, – тихо проронила Эмили. – Вот сейчас я как раз и занимаюсь тем, что познаю свое прошлое. В прошлый раз вы мне рассказывали о том, как Констанция приехала в Париж. А потом случайно встретила Венецию и согласилась помочь ей…
Мой брат
Меня ты видишь или нет?
Любимый брат, дай мне ответ.
Твоя надежная рука
Всегда тверда, всегда крепка.
Меня ты видишь или нет?
Мой брат, мой друг, мой свет…
Я слышу голос тихий твой,
Как ты склонился надо мной.
Меня ты видишь или нет,
Мой брат? Ведь столько лет
Своим теплом меня питаешь,
От всех невзгод оберегаешь.
Меня ты видел или нет?
Мой брат, мой друг, мой свет…
Ушел и не узнаешь никогда,
Как сильно я люблю тебя.
София де ла Мартиньер, 1932 год, 14 лет
21
Париж, 1943 год
Двумя днями позже Эдуард вернулся домой с Юга. Выглядел он страшно измученным. Сразу же по прибытии он направился в свою комнату, а столкнувшись на лестнице с Конни, лишь коротко сообщил ей, что вечером у них гости. А потому ровно в половине седьмого она уже должна быть в гостиной.
Интересно, кого же ждет к себе граф, подумала Констанция. Впрочем, мысленно взмолилась она, кого угодно, но только не Фалька и не Фридриха. Она уже постепенно стала приходить в себя после всех испытаний и страхов, которые пережила два дня тому назад ночью. Надо же было случиться такому совпадению. Венеция, сидя в погребе дома де ла Мартиньеров, вела сеанс радиосвязи, и неожиданно в эту же самую минуту к ним с визитом нагрянул Фридрих.
Когда утром Сара отправилась в город за покупками, Констанция немедленно побежала в погреб проверить, все ли там в порядке. К тому же ей нужно было запереть на ключ дверь, ведущую в погреб со двора. Но ключа на месте не оказалось. Она тщательно обыскала все помещение, потом вышла во двор, но ключ так и не нашелся. Утешало лишь одно: никаких следов присутствия Венеции она тоже не обнаружила. В воздухе не витал горьковатый запах ее любимых сигарет «Голуаз», все вещи стояли на своих местах. Но главное – пока никаких видимых признаков того, что немцам все же удалось запеленговать Венецию. В подобных случаях, насколько о том могла судить Констанция уже не понаслышке, они скоры на расправу. Наверняка тут же принялись бы методично обыскивать дом за домом, хорошо зная, что радист, как правило, исчезает с места события вместе со своей аппаратурой в считаные часы после завершения сеанса радиосвязи.
В половине седьмого Конни, уже при полном параде, направилась в гостиную в строгом соответствии с тем приказом, который получила от Эдуарда. Мечтательно-задумчивая София, ослепительно прекрасная в этот вечер в своем новом платье для коктейлей, появилась в гостиной в сопровождении Сары.
Когда София уселась в кресло, Конни окинула девушку внимательным взглядом и сразу же поняла, что София за минувшие несколько дней переступила ту грань, которая обычно отделяет томление юной девушки, сгораемой любовным желанием, от его исполнения. Она буквально светилась от счастья. Перед ней сидела молодая прекрасная женщина в самом расцвете своей красоты.
Эдуард появился в гостиной последним. Он выглядел отдохнувшим, посвежевшим и, по своему обыкновению, уверенно-невозмутимым. Граф поцеловал сестру, особо отметив, что сегодня она необыкновенно хороша, потом быстро пробежался по списку приглашенных. Обычная смесь богатых французских буржуа, высокопоставленных чиновников из Виши и немецких офицеров, числящихся у него в приятелях.
К половине восьмого все гости были уже в сборе, за исключением Фалька. Фридрих озвучил извинения брата за опоздание, сказав, что тот подъедет попозже.
– Минувшей ночью был совершен налет на одно из отделений местной организации СТО на улице Фран-Буржуа, – пояснил Фридрих. – Похищено более шестидесяти тысяч личных дел и регистрационных карт. Похитителям удалось благополучно скрыться. Понятно, что такая новость не способствует хорошему настроению у моего брата.
Во время обучения в разведывательной школе Конни знакомили с тем, что именно представляет собой программа СТО. В списках ведомства числятся имена более ста пятидесяти тысяч молодых французов. На каждого из них заведена отдельная карта регистрации. Периодически всем этим молодым людям приходят повестки, по которым их отправляют на работу в Германию. Там они трудятся на предприятиях военной промышленности, на сельскохозяйственных фермах, на фабриках и заводах, выпускающих гражданскую продукцию. Постоянные отправки тысяч молодых мужчин за пределы Франции вызвали рост недовольства среди самых широких слоев населения, а правительство в Виши сделалось крайне непопулярным практически у всех французов без исключения. Именно эта программа в немалой степени поспособствовала тому, что многие лояльно настроенные к режиму люди стали вначале косвенно, а потом и напрямую поддерживать движение Сопротивления. Конни внимательнейшим образом выслушала сообщение Фридриха. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, выдавая радость по поводу столь успешной операции французских борцов Сопротивления. Наверняка Венеция тоже причастна к этим событиям, подумала она с некоторой завистью.
