Вытащив болт, запиравший ворота от нежданных гостей, я выскользнула на улицу. От грохота пушек дрожали стёкла в окнах окрестных домов и, судя по всему, бои идут, если не в самом Ростове, то очень близко к нему. Мимо меня прошли tovarishchi, и я последовала за ними, прикрывая лицо платком, чтобы меня не признали знакомые moujiki. Постояв у кучки толпящихся стариков, я выяснила, что бомбят Нахичевань, и что скоро очередь дойдёт и до Ростова. Не знаю почему, но вскоре я почувствовала себя глупо среди болтающих дедов и поспешила прочь.
На углу главной улицы стояла пушка, за ней другая. Мимо проскочил броневик. В сторону вокзала проследовали повозки с мебелью и мешками.
– Что происходит, товарищ? – спросила я, охранявшего перекрёсток, солдата.
– Patotski наступает.
– Откуда? Ведь вчера ещё было тихо.
– Он арестовал большевицкого главаря и теперича Гражданская война.
– Ухты! И какие войска наступают?
– Красная армия. Пора кончать с юнкерами и кадетами.
– А с казаками?
Бросив на меня короткий взгляд, он отвернулся.
– Откуда мне знать. Иди домой, барышня, пока цела, – сказал он и умолк.
Слово «казаки» будто склеило ему губы. Он явно не знал: за или против они Потоцкого. Это показалось немного странным. Ведь всем было известно, что буржуазия видит в казаках свою опору, а этот человек, без всяких сомнений, намеренный воевать с буржуями, даже не знал в точности, на чьей стороне будут казаки. Было о чём задуматься. И я, направляясь домой, размышляла: так ли уж безопасна донская земля, как мы себе представляем.
Сабаровых я нашла в очень нервозном состоянии, упаковывающих вещи. Г-жа Сабарова рыдала, хозяин же носился туда-сюда по дому, отдавая распоряжения по телефону и тут же их отменяя. Весь дом был в брожении. Наташа лежала у себя в комнате на диване и дула губки.
Главарём последних, судя по всему, было высокое, бородатое создание в меховой шубе и широкополой шляпе, напоминавший мне непобедимого злодея из какой-нибудь мелодрамы Ист-Энда. Он встал, широко расставив ноги и запрокинув голову, под защитой частокола винтовочных стволов с примкнутыми штыками, и грозно сказал, как заправский злодей: «Вы прячете здесь казаков».
Фройлен пробормотала что-то себе под нос по этому поводу: «… нелепица…». Он обернулся в её сторону и неистово прокричал: «Эту женщину я и другие видели разъезжающей на машине с казачьими офицерами. Она и вся эта семейка против народа». Под взглядами, прячущихся по углам слуг, мы бросились убеждать его в обратном. Штыки ощутимо стали ближе.
Главарь потребовал показать нашу машину. Та, безвылазно стоящая в гараже с весны, оказалась без покрышек. Тем не менее, он признал в ней ту, что пользовались казачьи офицеры. Толпа угрожающе кричала и требовала автомобиль, который мы тут же предложили забрать, в полной готовности отдать всё что угодно, лишь бы почувствовать себя в безопасности.
Они, однако, пробыли ещё около двадцати минут, споря между собой, но в итоге ушли, пообещав вернуться ночью и проверить дом на предмет присутствия казаков, прячущихся, по их мнению, по подвалам. Желая избавиться от них окончательно, мы предложили им обыскать дом немедленно, чем развеселили их, и они, посмеиваясь меж собой, вышли через ворота и укатили в сторону степей.
Но страх и беспокойство остались. Мы понимали: если это был подлинный обыск и, действительно, разыскивают казаков, то нужно бежать немедленно, не откладывая до полуночи. С другой стороны, незваные гости, скорее всего, были простыми разбойниками, решившими прибегнуть к нехитрой уловке и воспользоваться благоприятными возможностями чрезвычайных обстоятельств, чтобы ограбить богатый купеческий дом. Мы не знали, как поступать дальше.
Попав в затруднительное положение, Сабаровы собрались вместе с Наташей в гостиной, чтобы посовещаться о дальнейших шагах. Они отсутствовали слишком долго и я, желая ускорить принятие решения, пошла искать их, обнаружив в дверях веранды, уже одетых в шубы и платках поверх голов. Увидев меня, они заулыбались: «До свидания, мисс Пауер! Мы вернёмся, как всё успокоится. Вам и Фройлен ничего не угрожает, ведь вы иностранные подданные», – после чего стали спускаться по улице, охраняемой милицией.
Да, мы – я и Фройлен – были иностранными подданными. И если, приехавшие утром люди, являлись официальными представителями правительства, то нам, конечно, ничего не грозило. Но они были разбойниками и трудно себе вообразить, как мы сможем сладить с ними, если они приедут с недобрыми намерениями.
В доме присутствовало лишь трое слуг мужского пола и два милиционера. На слуг рассчитывать было нельзя. За долю добычи они, вероятно, и сами откроют ворота. Вместе с остальными двумя мужчинами мы никак не способны были справиться с толпой.
Закрыв на болты двери, и заварив крепкого чая, чтобы не уснуть, мы сели ждать. Пришла ночь, но стрельба не утихала. Снаряды, издавая своего рода уханье, пролетали, казалось, над самым домом. Шум сражения доносился значительно ближе, чем день назад.
В десять часов в ворота постучали четверо солдат. Они спросили про наш автомобиль, но, получив ответ о его непригодности, ушли, бросив напоследок взгляд на машину. Затем приезжало, одна за другой, пять разных компаний, каждая из которых тоже требовала отдать автомобиль. Мы не возражали, но она так и осталась в гараже, т. к. её никто не смог завести.
В какой-то момент трое мужчин приказали впустить их в дом. Получив отказ, они начали махать кулаками и выламывать дверь. В разгар этой бури, появились из кухни повар с кучером и начали кричать:
– Пошли вон со двора, товарищи! Мы не впустим вас. Здесь полно сахара и муки – буржуи любят есть пирожные каждый день.
– Будь вы прокляты! – в ответ орали мужчины, барабаня в дверь. – На этой улице стоит очередь из двухсот женщин. Они по шесть часов ожидают хлеба.
К ним вышли милиционеры. Одетые в солдатскую форму, они произвели успокаивающее действие на мужчин, принявших их за своих. Ворча, они, наконец, удалились. Мы вновь заварили крепкий чай и принялись ждать разбойников.
Среди ночи, вновь, раздался шум. Выглянув в щёлку, мы разглядели толпу, одетую в милицейскую форму, часть её была на велосипедах, другие на лошадях, третьи на своих двоих.
– Откройте дверь, барышня! – кричали они.
Пришлось открыть.
– Где хозяин?
– Уехал.
– Но вам нельзя оставаться здесь одной – это опасно.
– У нас два сторожа.
– Этого недостаточно. Мы только что узнали: банда грабителей собирается разгромить этот дом.
– И что же нам делать?
– Я не знаю. Мы мало чем можем помочь вам. Прошлой ночью шестьдесят вооруженных мужчин, предъявив официальные бумаги, приказали нам от имени штаба сдать оружие и форму. Позже выяснилось, что штаб об этом ничего не знает. Теперь от нас мало толку.
