Знакомый запах донесся до меня прежде, чем тело успело прийти в боевую готовность.
Немного успокоившись, я прижалась к плечу Уилла и глубоко вдохнула.
– Я тоже рада тебя видеть, – пробормотала я ему на ухо, когда мой взгляд упал на Каспера, который стоял за моим инвентом вместе с Нейтом и Дарией. Лиама я нигде не видела.
Уилл крепко прижал меня к себе, прежде чем отвернуться.
– Чего хотел от тебя этот тип? Ты ему что-нибудь рассказала?
Я покачала головой.
– Напридумывала всякого, но ему было все равно. Он просто хотел знать, смогу ли я спасти мир. И он подтвердил, что мои родители здесь. Камера 14C. Где твой папа?
Уилл кивнул остальным. Он указал в соседний с нами коридор, из которого доносилось громкое бормотание.
– Он уже ушел вперед. Сказал, что 14С не является частью официальных камер, значит, их не размещают вместе с другими заключенными.
Я мрачно улыбнулась.
– Никто не должен знать, что они здесь, это ясно.
Нейт шагнул вперед.
– Ты запомнил код? – спросил он, обращаясь к Дамеку, который уже не слушал его, а большими шагами шел по коридору дальше.
– Вы в порядке? – быстро спросила я.
Дария была единственной, кто улыбнулся мне. Нейт и Каспер, казалось так же, как и Дамек, не хотели тратить свое время на разговоры.
– Все хорошо, все хорошо. Пойдем! – Каспер шагнул вперед.
– И запомни, что сказал тот тип: быстро шагай и ни на кого не смотри, – добавил Нейт.
Они одновременно схватили друг друга за руку и последовали за Дамеком.
Уилл, Дария и я пошли за ними.
Мы обнаружили молодого чоя на полу на коленях перед одной из первых скудно освещенных камер. Круглолицый мужчина в куртке с капюшоном и с полуулыбкой сидел за металлическими прутьями и смотрел на него с отсутствующим выражением лица, которое за считаные секунды сменилось болью и ужасом.
– Все в порядке, все в порядке, папа. – Снова голос Дамека изменился, теперь он звучал как у малыша. Уязвимо и напуганно.
– Сюда, – прошептал Уилл. – Мы снова встретим его на обратном пути.
Мы бежали мимо теней, плача и костлявых рук, крепко хватавших прутья решетки.
Из одной камеры раздалось тихое пение. Песня, слова которой я не могла разобрать, хранила в себе всю печаль этого мира.
Мы были почти у цели. Каким бы мрачным ни было это место, я никогда не была так близка к людям, которые подарили мне жизнь. Сердце бешено колотилось. Но уверенность в том, что все происходит слишком быстро, слишком гладко, поселилась глубоко внутри меня и больше не отпускала.
⛛
– Пять минут. – Уилл погладил мою щеку, и хотя его пальцы были ледяными, прикосновение придало мне смелости. – Код будет изменен в половине первого, только тогда охранник сможет отвлечь остальных. Если он вообще собирается делать это.
Лиам встал рядом с нами и кивнул мне.
– Пять минут, – повторила я, как будто для того, чтобы убедить себя. Я много лет провела без них, так что мне не составит труда уйти через пять минут, не так ли?
Пожалуйста, пожалуйста, пусть они будут в здравом уме.
Но, если честно, даже это не имело значения. Я увижу их. Действительно увижу. Побуду с ними наедине. Без слежки, без манипуляций Нерона.
Я нащупала запястье Уилла и, освободившись из его хватки, отвернулась от него. Если бы я позволила себе касаться его на секунду дольше, я бы потеряла контроль. Все плотины бы прорвало.
Поэтому я шла вперед, все глубже и глубже в темноту, нарушаемую несколькими лампочками, пока не смогла разглядеть перед собой прутья решетки.
Мне вдруг стало трудно дышать. Я все знала и до сих пор не верила в это. Оттолкнула это от себя, потому что это было слишком.
Тусклый свет падал через маленькое решетчатое окошко, и я испугалась собственной тени.
Возьми себя в руки, Киа.
Тихий шорох заставил меня замереть на месте, когда я находилась в полуметре от камеры. Она была такого же размера, как и в психиатрической лечебнице, но состояла только из одной комнаты. В тот момент, когда я увидела очертания человека на койке, фигура на земле переместилась гораздо дальше вперед.
Две руки сомкнулись вокруг прутьев. Мое сердце остановилось.
– Привет? – мой голос звучал, как чужой. Во рту у меня было сухо. Тепло пульсировало по венам, согревая меня изнутри.
Секунды пролетели, как часы. Я молилась, чтобы Уилл не последовал за мной, потому что почувствовал мое внутреннее смятение. Как бы я ни хотела броситься в его объятия, я должна была сделать это одна.
– Кто здесь?
Как будто кто-то дал мне толчок, при звуке слов я рванулась в коридор, пошатнулась и, спотыкаясь, бросилась вперед, к решетке.
Я знала этот голос, хотя ни мой биологический отец, ни мать не говорили во время моего визита в психиатрическую больницу. Я слышала его раньше. Звонкий, словно колокольчик, странно приглушенный.
Мои руки рефлекторно схватились за решетку. Мне нужно было ухватиться за что-то, иначе мои ноги подкосились бы.
К тому времени мои глаза привыкли к темноте, так что я без проблем смогла разглядеть худое лицо женщины. Ее темные, коротко остриженные волосы контрастировали с бледным цветом лица, а взгляд в ее широко открытые глаза был подобен взгляду в зеркало. Они были слишком большими для изможденного лица, но пелены не было, как в прошлый раз, когда я видела их в Сотерии. Эти глаза, наблюдающие за мной со смесью подозрения и паники, были совершенно ясными. Настороженными.
Все было напрасно, у меня не было слов. Нас разделяли сантиметры, я могла видеть фиолетовые вены на ее руках, которыми она опиралась на прутья. На ней была кофта, слишком большая для ее миниатюрного тела, а рукава были закатаны, как будто температура воздуха ее не беспокоила.
Я стянула с головы шапку, потом отодвинула в сторону шарф и сделала шаг в сторону.
Сначала только пальцы Агнии дрожали на решетке, пока они не перестали держаться, потом дрожь охватила все ее тело, и она опустилась на землю.
Только я осознала, что мои ноги тоже подкашиваются, как мои пальцы скользнули по прохладному металлу. Я не чувствовала земли. Может быть, я покинула свое тело и увидела себя со стороны…
– Почему ты здесь? – прохрипела она. Свет освещал ее лишь наполовину.
Я находилась в абсолютном оцепенении. Она видела меня в психиатрической больнице в первый раз или у них с Каем были мои фотографии? Как еще можно было узнать того, кого в последний раз видели ребенком?
Какое-то время мы сидели так, дрожа, лишенные дара речи, в четыре руки на прутьях решетки, так близко и в то же время так далеко.
