Это конец. Теперь меня как следует обработают и от меня прежней ничего не останется кроме оболочки. Будет послушная родительским желаниям кукла с голливудской улыбкой и гладким мозгом без извилин, необремененным интеллектом.
— Поздно голубушка, — торжествующая мама открыла дверь. — Ты доигралась!
На пороге стояли не санитары в белых халатах, но от этого не стало легче. Коллекторы оказались проворнее.
Дверной проем занимали затянутые в черное безликие существа, назвать которых людьми из-за их способов работы, язык не поворачивался. Они смотрели на меня звериными глазами как на жертву. Да я и сама себя ощущала так. Как теперь быть? Не знаю.
Мой взгляд упал на довольную мать, видимо, еще не осознавшую, к чему привели её несдержанность и эмоции.
— Мама, что же ты наделала…
Глава 6. Профессор, а может не надо?
Марк
Плевок Сиплого падал по параболе, он разогнался, нырнул в синеву бассейна крашеных стен и щелкнул о разбитую мозаику плитки. Я прижался к прутьям, чтобы посмотреть — идет кто-нибудь на призыв профессора, и ощутил доносящийся запах гречневой каши с тушенкой. Рот наполнился слюной, живот буркнул от разыгравшегося аппетита, а воображение нарисовало бизнес-ланч из трех блюд, которое нам заботливо готовят наши вооруженные до зубов арендодатели.
— Кому там неймется? Сейчас всю лестницу языком вылизать заставлю, — грубый голос долетел до нас с нижнего этажа.
Сиплый вразвалку отошел к самовольно занятой им скамейке и показал козу пожилому сокамернику.
— Только вякни еще раз, задавлю.
Мужчина вжал шею в плечи и испугавшись, отвернулся.
Полицейский даже не удосужился подняться, а лишь сыпал угрозами, орал во всю глотку, прямо через лестничный пролет про то, где он нас видел и на чем вертел. Козел.
— У нас одного не хватает, — я решил прервать поток исторгаемого злословия и заодно оградить профессора от наездов, а может и скорой расправы со стороны гопника.
— Что ты там мекаешь? — медленно с явным недовольством, оторванный от одному ему известных дел, служивый наконец изъявил желание подняться. Он тяжело опускал подкованные подошвы высоких ботинок на каждую следующую ступеньку и недовольно бурчал что-то себе под нос.
Цокая как конь копытами, он даже не смотрел на нас, а только монотонно переставлял ноги, чеканя шаг.
— Пожрать не дадут, — вот в чем проблема, его оторвали от обеда. Нас кормить никто не собирался, поэтому и он потерпит.
Полицейский поднялся на один пролет и повернулся к нам. Парень лет двадцати смотрел злобно, глубоко посаженные глаза были прищурены и под ними пролегали темно-синие круги. Выращенный на комбикормовой диете высокий и широкий в плечах краснощекий мордоворот сканировал и оценивал замерших в ожидании людей.
«Всегда быть в маске — судьба моя» — это как раз про него. Похоже, товарищ испытывает недостаток витамина D от постоянного ношения шлема. Ровный овал белого лица четко вырисовывался на черном фоне формы благодаря облегающему голову чулку. Натянутый высокотехнологичный контрацептив собирал нервные импульсы и передавал данные в анализирующее устройство тактического шлема.
— Чего орем, обезьяны плешивые? — надутые от осознания собственной важности щеки грозили лопнуть от натуги. Он подошел к решетке и пересчитал всех, при этом здоровяк проговаривал что-то, видимо, вспоминал цифры, и по мере счета переводил палец с одного на другого.
Профессор поднял острый подбородок и задумчиво, еле слышно сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Один из наших незабвенных, любимых народом вождей тоже окружал себя сначала умными, потом преданными… Видимо, умные перевелись, зато с преданностью полный порядок, а вот с воспитанием так же плохо, как и с арифметикой.
— Кто там такой умный? — полицейский скинул автомат с плеча, подхватил его под цевье и сдвинул брови.
— Шутки шутим? Сейчас дошутимся.
— Что ж ты не уймешься, интеллиХенция, — сквозь зубы, не шевеля губами, выдавил Сиплый.
Действительно, дяденька, похоже, не понимает серьезность положения, в котором оказался, нашел время, чтобы показать характер. Вон, южане — гордое племя и то притихли, взглядами в полу дырку сверлят. Сидят смирно, даже четки спрятали.
— Где еще один? — наконец мыслительный процесс завершился. Подсчет присутствующих не соответствовал заявленному количеству задержанных.
— Убег, — Сиплый почесал татуировку с джином на волосатой груди. Черные завитки добавляли объем облаку дыма, сочащегося из волшебной лампы.
— Сейчас получите, — в голосе звучали нотки злорадства, как будто садист предвкушал расправу над полностью подвластной ему жертвой. Здоровяк скатился по ступеням и через минуту послышался нарастающий топот множества ног.
— Всем встать лицом к стене, руки на затылок! — лай команды заставил нас встрепенуться.
Сиплому не нужно было повторять дважды. Опытный в таких делах, он первым выполнил команду. Подскочил и крутанулся на пятках. Пальцы, обрамленные черными от грязи ногтями, сцепились в замок и легли на затылок.
Профессор крякнул и поднялся на выдохе. Короткие рукава сползли, обнажая хилые руки без мускулов.
Уруз, проявляя почтение к старшему, помог Эльмиру встать.
Я прижался лбом к прохладной стене и скосил взгляд, наблюдая за происходящим.
Отряд просочился в камеру черными каплями. Сокол, командир отряда и четверо полицейских заполнили площадку. Нас прижали, впечатали в шершавые стены. В насилии не было необходимости, но молодняку требовалось показать, кто тут главный и контролирует ситуацию.
Они? Смешно, но нет. Если бы мы хотели, уже бежали бы в разные стороны от этого места.
— Где цыган? — сокол надавил на поясницу Сиплого.
— По крыше ушел, — простонал от боли бывалый сиделец.
— У кого ключи? Быстро проверить. Лейтенант полиции кинулся по короткой лестнице к разбитой двери.
— Грыз он ее что ли? — трясущимися руками лейтенант подбирал нужный ключ, пока не открыл выход на крышу.
В проем вышли трое — начальник полиции, сокол и боец обнаруживший побег. Началась игра в следопытов или казаков-разбойников. Остальные полицейские остались стеречь нас.
Минут через пять вернулись недовольные разведчики. Игра, затеянная цыганом, пришлась им не по душе. Еще бы, ищи ветра в поле.
Охранявшие нас развернулись к вошедшим. Немой вопрос как мотылёк взмыл к свету лампочки, спрятанной за плафоном в защитной металлической сетке, покружил там и угодил в паутину, тянущуюся до угла под потолком.
— Дождь смыл следы. Давай, летеха, кэпу докладывай. Сами мы его не выследим. Залет твой, — сокол общался по-свойски, не соблюдая и намека на субординацию.
