— Мария Куацца. Я из Неаполя, сеньор комиссар.
— Очень хорошо, сеньора Куацца. Теперь успокойтесь,
соберитесь с мыслями и постарайтесь отвечать на мои вопросы точно и четко.
Сегодня вечером вы дежурили на десятом этаже?
— Да, сеньор комиссар. Я дежурила с шести часов вечера.
Меня должны были сменить утром, сеньор комиссар.
— Значит вы все время сидели на своем месте и никуда не
отлучались?
— Никуда, сеньор комиссар. У нас на этаже много гостей.
Я не имею права оставлять свой пост.
— Очень хорошо. И вы его не оставляли? Даже когда вам
нужно было пойти в туалет?
— Нет, сеньор комиссар, — чуть покраснела
женщина, — наш туалет находится у нас за спиной. Там комната для дежурных.
И мы всегда можем вернуться на свое место, если услышим звонок лифта.
— Какой звонок? — уточнил комиссар.
— У нас три лифта на этаже, — объяснила
она, — и если кабина лифта останавливается на нашем этаже и двери
открываются, раздается звонок и мы слышим, что кто-то поднялся на наш этаж.
— Сюда можно подняться, только имея особую карточку?
— Да, сеньор комиссар, только с карточкой. Это сделано
специально, чтобы другие гости не беспокоили людей на нашем этаже.
— Понятно. Вы видели, как сегодня ваши гости уходили на
банкет?
— Да, сеньор комиссар. Они вышли все вместе. Их было
много. Но до этого на этаж поднялся один неизвестный сеньор, который принес
большой букет цветов и спросил у меня, где именно живут сеньоры Лабунские.
— Что было потом?
— Он прошел к ним в номер. А потом они спустились вниз
все вместе. Я видела, как они выходили.
— Очень хорошо. Теперь постарайтесь вспомнить, кто
именно из этой компании появлялся у вас на этаже после семи.
— А зачем вспоминать, сеньор комиссар? — вдруг
спросила Мария Куацца. — У нас работает система записи. Все, кто
появляется на нашем этаже, автоматически попадают в наш компьютер. Служба
безопасности установила специальные мониторы и снимает каждого, кто появляется
на этаже.
— Значит, у вас есть такая запись? — спросил
комиссар.
— Конечно, сеньор. Наш Андреа уже просмотрел запись и
попросил меня отметить людей, которые появлялись на этаже после семи часов
вечера. Я все записала.
— Вы можете дать нам эту пленку?
— Это решает служба безопасности, сеньор. У меня нет
этой пленки.
— Ясно. Постараюсь с ними договориться. Кто был на
пленке? Кого вы узнали?
— Сначала пришел сеньор Лабунский. Он прошел мимо и
улыбнулся мне. Потом он вышел обратно. В руках у него были какие-то документы.
Через несколько минут на этаж поднялась его жена. Она тоже улыбалась. Прошла в
свой номер. Потом появились двое мужчин. Они принесли документы и ушли уже без
них. Больше никого не было.
— А певец Торчинский? — сразу спросил
Хеккет. — Ведь он тоже приходил к ней в номер?
— О ком вы говорите, сеньор? — повернулась к нему
женщина.
— Тот самый незнакомец, который принес цветы. Он ведь
приходил потом к сеньоре?
— Нет, — удивилась Куацца, — нет, не
приходил. Мы просмотрели пленку, там его нет. Он не приходил.
— Как это не приходил? А где он был столько
времени? — разозлился Хеккет.
— Не знаю, — испугалась женщина, — но больше
никто не приходил в этот номер и не выходил из него. А на пленке видно, что
потом пришла семья американцев. Они живут в соседнем сюите. Трое детей, отец и
мать. Пожилая пара из Франции. И наш гость из Индии. Он живет в другом крыле
здания. Больше никого не было, сеньор. Это видно на пленке.
— Плевал я на вашу пленку, — разозлился
Хеккет, — тогда получается, что она сама себя задушила. А потом выбросила
удавку, которая была у нее на шее, прошла в спальню, легла и умерла. Так,
по-вашему, получается?
— Я этого не говорила, сеньор, — еще больше
напугалась Мария Куацца, — но на наш этаж больше никто не приходил.
Последними были два сеньора, один из которых сидит рядом с вами. — Она
показала на Дронго.
— Правильно, — спокойно сказал Дронго, — мы
поднимались вместе с Обозовым. Я вам об этом говорил, комиссар.
— Значит, последними были вы, — задумчиво произнес
Террачини.
— Вы упустили еще один важный момент, — напомнил
Дронго, обращаясь к дежурной, — когда мы появились на этаже, вы сказали,
что сеньора не смогла сама открыть дверь и вам пришлось ей помочь.
— Верно, сеньор. Все так и было.
— Когда я могу получить пленку? — спросил
комиссар.
— Когда хотите. Нужно поговорить с нашей службой
безопасности.
— Скажите мне честно, сеньора Куацца. Вы уверены, что
ваша пленка не врет? Может, кто-то проскочил незамеченным?
— Нет, — убежденно ответила женщина, — такого
просто не может быть. Я сидела за своим столом и видела всех входящих.
Нет, — снова произнесла она с отчаянной решимостью, — никто больше
здесь не появлялся. Я отлучалась только один раз, когда меня позвала сеньора.
— Зачем?
— Она не могла открыть дверь своей карточкой, —
снова сказала Мария Куацца, — и позвала меня. Иногда наши клиенты
неправильно вставляют карточку, и замок не срабатывает. Я открыла ей дверь
своим универсальным ключом. Но это заняло не больше десяти секунд, и потом
сразу вернулась на свое место, сеньор комиссар.
Комиссар выключил диктофон, легко поднялся.
— Пойдемте, — сказал он, обращаясь к сеньоре
Куацце, — надеюсь, что сумею уговорить вашу службу безопасности одолжить
мне эту пленку. Подождите меня здесь, господа, — обратился он к Дронго и
Хеккету.
Когда комиссар и дежурная вышли из гостиной, Хеккет
обернулся к Дронго.
— Что вы об этом думаете? — спросил он.
— Нужно искать убийцу, — вздохнул Дронго, —
даже если его нет на пленке. Это лишь доказывает, что убийца оказался гораздо
умнее, чем мы предполагаем.
Глава 6
Когда комиссар вышел, Дронго поднялся и, подойдя к столу,
взял коробку спичек из пепельницы. Коробка была несколько смята. Он осматривал
ее до тех пор, пока Хеккет насмешливо не спросил:
— Думаете, на ней остались отпечатки пальцев? Или
убийца с ее помощью задушил свою жертву? Что вы там ищете?
— Ничего, — ответил Дронго, положив коробку в
карман, — меня заинтересовал один факт. Когда я пришел сюда перед приемом,
коробка лежала в пепельнице. Затем мы все вместе вышли, и она оставалась на
месте. Когда мы пришли с Обозовым, коробки уже не было. А теперь она снова в
пепельнице.
— Ну и что? Горничная могла убирать в этом номере и
положить спички. Они всегда так делают.
