— Не может быть, — покачал головой Дронго. —
Когда мы вернулись, горничная уже успела убрать помещение и спичек в пепельнице
не было.
— А почему вы решили, что она успела убрать?
— Когда мы с Обозовым шли по коридору, горничная как
раз катила свою тележку в нашу сторону. Посмотрите в спальной комнате. Если
покрывала с кроватей сняты и на тумбочках лежит шоколад, значит, горничная уже
успела здесь побывать. Мне кажется это естественным.
Хеккет не поленился подняться и снова пройти в спальню.
Вернувшись, он уселся на свое место и буркнул:
— Вы правы. Она успела здесь побывать.
— Вот это и мне интересно. После убийства горничная не
входила в номер, иначе она бы обнаружила труп. Тогда кто вернул коробку спичек
и почему он это сделал?
— Не знаю, — раздраженно сказал Хеккет, — но
меня больше интересует, кто убил женщину, чем вопрос — кто положил коробку
спичек в пепельницу. Может, это сделала сама Лабунская. Чисто машинально.
— Вы же ее видели. Она бы не стала расставлять вещи по
своим местам вместо горничной. И не говорите, что она курила. Она не курила. А
ее муж курил сигары и пользовался своей золотой зажигалкой, я ее у него видел.
— Вы ищете не там, где нужно. Думаю, все и так ясно.
Мистер Торчинский заранее договорился с дамой о встрече. Я видел, какими
взглядами они обменивались. Не видеть подобных отношений мог только ее муж. Так
вот, договорившись о встрече, певец поднялся сюда. Вы помните, как официант
уронил бокал? Лабунская махнула рукой и задела официанта. Может, она сделала
это не случайно. Я стоял довольно далеко от нее, но вы были рядом и могли
видеть, как это произошло. И если они заранее договорились, то это был
прекрасный способ избежать вопросов и под благовидным предлогом уйти с
вечеринки. Они встретились с Торчинским и, видимо, повздорили. Или он заранее
просчитал, что убьет надоевшую ему женщину. Что и произошло. И не нужно
считать, что это дело такое запутанное. Кроме Лабунской, карточки от лифта были
у ее мужа и Торчинского. Муж при нас отдал свои карточки Обозову и почти все
время сидел рядом с нами, а Торчинский имел эти карточки и поднялся наверх
раньше Лабунской. По-моему, все и так ясно.
— Тогда как вы объясните тот факт, что его нет на
пленке? И его не увидела дежурная, когда он появился в коридоре?
— Может, он воспользовался другим путем, — пояснил
Хеккет, — может, он умнее, чем мы думаем. Вы ведь сами сказали, что убийца
умнее, чем мы полагаем.
Дверь открылась, и вошел комиссар Террачини. Он вернулся с
кассетой, которую изъял у сотрудников службы безопасности. Дронго и Хеккет
сидели в гостиной, терпеливо ожидая его возвращения. Комиссар положил кассету
на стол и сел рядом с экспертами.
— Ничего хорошего, — в сердцах сказал
Террачини, — все было так, как рассказала сеньора Куацца. Никого
постороннего. Последними на этаже появились сеньор Дронго и сеньор Обозов. Я
думаю, нам нужно допросить Обозова. Извините меня, сеньор Дронго, но, возможно,
были моменты, которые вы не заметили. Я понимаю, что вы известный эксперт, но
иногда лучше поговорить с разными людьми, которые на одни и те же события
смотрят по-разному. Подобные мнения всегда субъективны, зато независимы.
— Согласен, — кивнул Дронго, — можно позвать
Обозова и переговорить с ним. Если хотите, я даже выйду из гостиной, чтобы вам
не мешать.
— Не нужно на меня обижаться, — устало вздохнул
комиссар, — я только хочу установить истину. Каким образом неизвестный
убийца мог попасть в номер сеньоры Лабунской, и кто это был? Ответив на первый
вопрос, мы, возможно, сможем ответить и на второй.
Из спальной комнаты вынесли носилки с телом. Все мужчины,
сидевшие в гостиной, невольно встали. Один из криминалистов, проводивших осмотр
места происшествия, подошел к Террачини.
— Мы закончили, комиссар. Проведем
патологоанатомическую экспертизу и еще раз все проверим. Но думаю, почти
убежден, причина смерти — механическое сдавливание горла.
— Ясно, — сказал комиссар, — можете уезжать.
Мы останемся здесь и побеседуем с остальными участниками этого «банкета».
Когда носилки вынесли, Хеккет сел на свое место и недовольно
сказал:
— Не люблю покойников, даже если при жизни они были
очаровательными женщинами.
— Позовите Обозова, — приказал комиссар, —
он, кажется, сидит в соседнем номере.
Обозов появился в гостиной через минуту. Он уже успел
несколько отойти от первоначального шока. Его изжеванное морщинами лицо
превратилось в застывшую маску. Обозов вошел в комнату и, кивнув комиссару,
сразу прошел к стулу, стоявшему рядом со столом, словно уже знал, куда именно
нужно сесть.
— Разрешите? — спросил Обозов.
— Садитесь, — кивнул комиссар и включил
диктофон. — Вы давно работаете с сеньором Лабунским?
— Непосредственно пять лет, а до этого мы были знакомы.
В общей сложности — более десяти лет.
— У вас всегда были хорошие отношения?
— Если мы работаем вместе столько лет, значит,
отношения были нормальными, — рассудительно заметил Обозов.
— А какие отношения были у сеньора Лабунского с
супругой?
— Нормальные, — ответил Обозов, — иногда они
ссорились, иногда спорили. Но в общем отношения были нормальные. Как у любых
супругов.
— У вас есть жена? — улыбнулся комиссар.
— Нет. Мы разведены больше десяти лет, — ответил
Обозов и, заметив улыбку на лице комиссара, кивнул. — Конечно, в семейной
жизни многое бывает. Но не обязательно доводить до развода. У нас был именно
такой случай. А если люди живут вместе, значит, они хотят жить вместе. Сеньор
Лабунский — очень состоятельный человек, и по нашим законам супруга не всегда
получает такие деньги, как в западных странах. У нас нет брачного контракта.
Тем более у них не было детей. Поэтому Лабунскому не нужно было убивать свою
жену. Если она ему не нравилась, он мог с ней развестись. Кстати, она тоже была
довольно состоятельным человеком, хотя и не такой богатой, как ее муж.
— Вы, кажется, юрист по профессии? — уточнил
комиссар.
— Да. Я руководитель юридической службы.
— Сеньор Лабунский рассказал нам, что именно вам он
доверил свои карточки и разрешил подняться в его номер.
— Да, — кивнул Обозов, — сначала он поднялся
сам и забрал договор, чтобы уточнить один из его пунктов. Потом он передал мне
договор и ключи, и я поднялся в его номер.
— Но до этого в номер поднялась сеньора Лабунская?
— Поднялась, — подтвердил Обозов, — она
испачкала платье и решила переодеться. Она ушла чуть раньше. А мы поднялись
следом.
— Вы сказали «мы», сеньор Обозов. Значит, вас было
двое?
— Мы поднялись вместе с мистером Дронго. —
По-английски Обозов говорил с сильным акцентом, делая паузы, но довольно четко
выговаривал все слова.
