Соренко снова начал кашлять. Обозов посмотрел на него и негромко
сказал:
— Кажется, Клавдия.
Все посмотрели туда, где сидела бледная от ужаса Клавдия.
Увидев, что все смотрят в ее сторону, она испугалась еще больше.
— Она всем давала лед, — неуверенно пробормотал
Леонид Соренко.
— Вот именно, — почему-то раздраженно сказал
Обозов. Затем посмотрел на Дронго: — Мы теряем время. Позвать комиссара?
— Конечно, — кивнул Дронго, — я думаю, будет
правильно, если мы не будем ничего трогать. Давайте вернемся в комнату и
дождемся полиции.
Он еще раз посмотрел на остатки разбитого стакана. Затем,
внезапно наклонившись, принюхался. «Никакого запаха», — подумал он, глядя
на остатки виски, разлитые по полу. Осторожно, стараясь не наступить на лужицу,
Дронго вышел в гостиную. Обозов уже вышел из номера, чтобы позвать комиссара
Террачини из соседнего номера. Все подавленно молчали. В комнате кроме Дронго
сидели пять человек. Леонид и Клавдия Соренко, Дмитрий и Елена Жураевы, Олег
Торчинский. «Вместе с Обозовым их шестеро, — подумал Дронго. —
Получается, что они главные подозреваемые. Ведь Марк Лабунский скончался так
внезапно, словно его отравили. Он занимался спортом и не был похож на
гипертоника с больным сердцем, хотя после смерти жены, вполне мог
переволноваться».
— У него были проблемы с сердцем? — спросил Дронго
у Клавдии Соренко.
Она покачала головой:
— Никогда. Он занимался спортом. Был абсолютно здоровым
человеком.
Едва она произнесла эту фразу, как дверь стремительно
открылась и в комнату вбежали комиссар, несколько сотрудников полиции и Уорд
Хеккет. За ними вошел Обозов. Террачини поспешил на балкон, сотрудники полиции
бросились к погибшему.
— Вот это да, — сказал Хеккет, выходя на
балкон, — это уже просто кровавая драма. Какой-то «Тит Андроник»
получается. Кто его отравил?
Вопрос был риторический. Хеккет обвел взглядом всех
присутствующих, потом насмешливо заметил:
— Кажется, вы решили перебить друг друга. Я думаю, вам
лучше не мешать. Запереть вас в каком-нибудь номере, и вы будете истреблять
друг друга до тех пор, пока не останется один — самый сильный.
— Хватит, Хеккет, — раздраженно сказал
Дронго, — не время для каламбуров.
— А я не шучу. Вы опять оказались случайным свидетелем.
Честное слово, я могу подумать, что их убивают не без вашего участия. Как он
умер?
Хеккет смотрел на Дронго, но тот промолчал. Тогда Хеккет
посмотрел на Обозова.
— Он стоял на балконе и пил виски, — объяснил
Обозов, — мы были в комнате. Внезапно он пошатнулся и уронил стакан. А
потом упал на пол. Мы бросились на балкон — он был мертв.
— А кто наливал ему виски? — спросил Хеккет.
— Никто. Он сам налил себе из бутылки, — показал
на бутылку Обозов.
Он хотел до нее дотронуться, но раздался резкий оклик
комиссара:
— Не трогайте бутылку! — Комиссар вошел в комнату
и взглянул на собравшихся. — Его отравили, никаких сомнений нет. Его
отравили, — повторил комиссар, — у погибшего синие губы. Я думаю, что
сейчас вернутся наши эксперты и сделают предварительное заключение. Если бы я
знал, что вы собираетесь убивать друг друга, я бы не отпустил нашу бригаду, —
в сердцах добавил комиссар. Затем взглянул на Дронго. — Вы все еще здесь?
И вы, конечно, опять оказались случайным свидетелем и ничего не видели?
— Видел, — спокойно парировал Дронго, —
видел, как он умер.
— Вы издеваетесь? — спросил комиссар. — Мне
кажется, вы опять главный свидетель и главный подозреваемый. Это вы принесли
бутылку из соседнего номера?
— Нет, — ответил Дронго, — к сожалению, не я.
— Почему, к сожалению?
— Тогда бы я точно знал, что в бутылке ничего не было.
Хотя я думаю, она ни при чем. Из этой бутылки пили несколько человек, и ничего
с ними не случилось. Поэтому вы напрасно считаете, что найдете яд в бутылке.
Комиссар подошел к столу, посмотрел на бутылку виски. Потом
обернулся и приказал:
— Никому не дотрагиваться до этой бутылки.
Все сидели на своих местах. Никто и не собирался этого
делать. Комиссар устало опустился на стул. У него были красные, воспаленные
глаза. Очевидно, он рассчитывал уехать сегодня ночью домой, чтобы завтра
допросить остальных участников встречи. Но второе убийство перечеркнуло все его
планы.
— Мы будем сидеть с вами до утра, — зло сообщил
комиссар, — и каждый из вас будет мне рассказывать, где он был в момент
смерти Лабунского. И я не уйду из этой комнаты, пока не найду убийцу.
Предположим, что его супругу убили из-за драгоценностей, которые мы пока так и
не нашли. Но почему убили ее мужа? Допустим, в отеле действовал неизвестный
грабитель, который каким-то неведомым мне образом прошел в номер Екатерины
Лабунской и задушил ее. Но кто тогда убил ее мужа? Здесь не было никого, кроме
вас. И я могу полагать, что один из вас или двое принимали непосредственное
участие и в убийстве Лабунской, и в убийстве ее мужа.
— Может, в него стреляли? — вставила Елена
Жураева. — Может, в него стрелял какой-нибудь киллер?
Она плохо понимала по-английски, но смогла уловить смысл
некоторых слов комиссара. Высказав свое предположение, она взглянула на
остальных. Жураева слышала это слово по телевизору и теперь вспомнила о наемных
убийцах, про которых рассказывали в одной популярной передаче. Муж толкнул ее
локтем и громко прошептал: «Дура». Жураева обиженно замолчала.
— Что она сказала? — спросил Террачини.
— Она считает, что в Лабунского могли стрелять, —
засмеялся Хеккет, который понял, что именно сказала женщина.
Комиссар достал сигареты. Потом взглянул на Торчинского. Тот
молчал, не решаясь возражать, и комиссар, щелкнув зажигалкой, закурил сигарету.
— Кто принес бутылку? — снова спросил комиссар.
— Я, — ответил Обозов, — я принес обе
бутылки. Вот они стоят на столике. Одна начатая, я ее так и взял из нашего
номера. А другая — закрытая. Ваш помощник разрешил мне забрать бутылки. Я
принес их в наш номер, и Лабунский налил себе виски из этой бутылки.
— Кто-нибудь еще пил из этой бутылки? — спросил
комиссар.
Обозов перевел его вопрос для всех присутствующих.
— Я, — ответил Жураев, — я наливал себе из
этой бутылки.
— И я, — вставил Соренко, — я тоже сделал
несколько глотков.
— Вот видите, — сказал Дронго, — с ними
ничего не случилось.
— Кроме виски он ничего не клал к себе в стакан? —
спросил Хеккет. — Обычно кладут лед.
— Он положил лед, — кивнул Обозов. — Клавдия
принесла нам ведерко льда, и он положил себе в стакан лед. Но лед положили и
все остальные.
