— Не буду спорить. Вы тоже изменили своему вкусу. Ваш
костюм — от Бриони. Очевидно, вы успели сделать гадость нескольким оппонентам,
если можете позволить себе такой дорогой костюм.
— Почему? Я шью такие костюмы только для солидности. Вы
приехали по приглашению Марка Лабунского?
— Не имею чести знать этого господина. Я случайно
оказался в Риме и столь же случайно — в «Кавалери Хилтоне». У меня билет на послезавтрашний
утренний рейс. Могу его вам показать, если вы мне не верите.
— Покажите, — потребовал Хеккет.
— Он у меня в номере. Нельзя быть таким недоверчивым.
Вы, очевидно, опять собираетесь провернуть какое-нибудь грязное дельце и
боитесь, что я вам помешаю. Могу вас успокоить — это не входит в мои планы.
Послезавтра на рассвете я уезжаю. Мой самолет вылетает рано утром, и поэтому я
выеду отсюда на рассвете.
— Я все равно проверю ваш билет, — упрямо сказал
Хеккет. — Может, мы пройдем в бар и выпьем за нашу случайную встречу. Хотя
я лично не верю в такие случайности.
— Напрасно, — усмехнулся Дронго. — В Риме
немного отелей подобного класса, и, приехав сюда, мы должны были рано или
поздно встретиться. Пить я с вами не буду, вы не очень приятный человек, мистер
Хеккет. Но чай я себе закажу.
— Я забыл, что вы любите только вино и текилу. —
рассмеялся Хеккет. — Если хотите, закажем текилу.
Они прошли в бар, находившийся в глубине зала, и сели на
диван. Хеккет заказал мартини и чашку кофе, а Дронго попросил принести чай.
— Кто такой этот Лабунский? — спросил Дронго у
Хеккета.
— Я же говорил, что вы оказались здесь не просто
так, — пробормотал тот.
— А я вам объясняю, что первый раз в жизни слышу эту
фамилию. Так кто он такой и почему должен был пригласить меня в этот отель?
— Лабунский — один из самых богатых людей
России, — пояснил Хеккет. — Странно, что вы о нем не знаете.
Некоронованный король российского бизнеса. Говорят, он контролирует половину
поставок цветного металла из России в Европу.
— Ну и что? Мои интересы лежат несколько в иной сфере.
— Сегодня вечером он должен прилететь сюда вместе со
своим адвокатом. Завтра состоятся переговоры между Лабунским и Умберто Лицци,
руководителем крупнейшего итальянского машиностроительного концерна, на
поставку оборудования в Россию. Контракт на восемьдесят миллионов долларов.
Каждая сторона должна предъявить свои поправки к договору, чтобы выйти на
окончательное решение.
— А вы, очевидно, будете представлять интересы
итальянской стороны, — понял Дронго. — В таком случае не завидую
Лабунскому. Ему придется несладко, ведь против него будет такой сильный
соперник, как вы, Хеккет. Могу вас заверить, что я не собираюсь вам мешать.
— Надеюсь, — пробормотал Хеккет. — Впрочем,
помешать невозможно. Можно лишь чуть ухудшить положение моего клиента. Этот
контракт нужен обеим сторонам. Очень нужен.
— Вот и хорошо, — сказал Дронго. — Очевидно,
итальянцы знают вашу слабость к русским миллиардерам и поэтому наняли вас для
консультаций.
— Если вы вспоминаете тот случай в Москве, то я не имел
к убийству никакого отношения, — дернулся Хеккет. — Моя профессия —
дожимать оппонентов моих клиентов и заставлять их принимать нужные нам решения.
Все остальное не мое дело. И вы это прекрасно знаете, Дронго. За всю свою жизнь
я не убил даже мухи.
— Если вам хорошо заплатят, вы спланируете безупречное
убийство самой безобидной мухи, — улыбнулся Дронго.
Хеккет пристально посмотрел в сторону входа. Затем кивком
показав на входивших, недовольно заметил:
— Приехали Лабунские.
Дронго повернул голову. Предупредительный швейцар уже держал
дверь, пропуская гостей. Каким-то особым чутьем швейцары различали случайных
посетителей, гостей, останавливающихся здесь изредка, богатых клиентов,
приезжавших специально в столицу Италии, и, наконец очень богатую публику, для
которой резервировались особые номера.
В холл вошли трое. За ними катили две тележки с багажом, где
выделялись коллекционные чемоданы от Луи Виттона. Первым вошел пожилой человек
в темном костюме в серую полоску. В руках он держал небольшую сумку. Возможно,
это был либо адвокат, либо помощник. Вслед за ним шел Лабунский. Высокого
роста, в темных стильных очках, он был одет в черный с красными полосками
джемпер и светлые брюки. Вместе с ним вошла эффектная молодая женщина лет
тридцати пяти, также в темных очках. Роскошные каштановые волосы падали на
плечи. Легкое темное платье идеально облегало ее стройную фигуру. Очевидно, в
молодости женщина занималась спортом, о чем говорили и ее фигура, и
грациозность ее походки. В руках она держала сумочку с известным всему миру
логотипом фирмы «Шанель».
— Екатерина! — закричала выходившая из лифта
Клавдия. За ней вышел ее супруг и Жураевы. Пока семейные пары здоровались друг
с другом, пожилой человек подошел к портье и получил ключи от президентского
номера для Лабунского. Дронго обратил внимание, что супруга Лабунского не
поцеловалась с сестрой. Она лишь пожала ей руку.
— Очень эффектная женщина, — заметил Хеккет,
увидев, как смотрит на женщину Дронго, — но жуткая стерва. Я уже с ними
немного знаком. У нее хватка, как у бульдога. Между прочим, ходят слухи, что
она работала в баре танцовщицей и была девочкой по вызову. Пойдемте, я
представлю вас.
Они поднялись с дивана и подошли к Лабунским. Пожилой
человек, стоявший рядом с портье, кивнул Хеккету — очевидно, он видел его и
раньше.
— Добрый вечер, мистер Лабунский, — сказал
по-английски Хеккет.
Лабунский оглянулся. У него были умные глаза. Внимательные,
холодные, умные светлые глаза. Он пожал руку Хеккету, затем — Дронго.
— Это мой знакомый, мистер Дронго, — представил
его Хеккет.
— Добрый вечер, — кивнув, сказал по-русски Дронго.
— Вы говорите по-русски? — спросил Лабунский. В
его глазах была только настороженность, никакого удивления или волнения. —
Вы похожи на итальянца.
— Говорю, — улыбнулся Дронго. — Я ваш бывший
соотечественник. Мы жили в одной стране. Только я — в Баку, а вы — в Москве.
— Нет, не в Москве. — поправил его
Лабунский. — Раньше я жил в Ленинграде, и всего десять лет как переехал в
Москву.
— Я тоже недавно купил себе квартиру в Москве, —
сообщил ему Дронго. — Значит, теперь мы живем в одном городе.
— В таком случае мы уже земляки, — сказал без тени
улыбки Лабунский.
Его супруга слушала их разговор и оценивающе смотрела на
Дронго. Высокий рост, широкие плечи, мощная посадка головы, насмешливый взгляд,
длинные пальцы, тонкие губы. Очевидно, подобного экземпляра в ее коллекции еще
не было. Она шагнула к ним.
— Господин Дронго, — представил его Лабунский и
добавил: — Он живет в Москве.
