Я не сомневался, что в полицию уже позвонил таинственный
голос, назвавшийся «одним из жильцов» и пожелавший остаться неизвестным, и
сообщил, что слышал звуки борьбы и крики из моей квартиры. Полиция наверняка
уже мчится сюда, а я стою здесь, рядом с умирающим, прилично одетым
незнакомцем.
Губы его, скривившись в муке, пытались что-то произнести, но
когда я склонился над ним, он был уже мертв. На улице послышался рев сирены и
визг тормозов, и полицейский автомобиль, вынырнув из-за угла, остановился перед
моим домом. Рев полицейской сирены гулко пронесся по улице, эхом отдаваясь от
зданий, и ворвался в окно моей квартиры.
Человек, лежавший на полу, был мне незнаком. Того, кто
опрометью бросился на лестницу, я тоже не знал. Лица его я не успел разглядеть,
зато мое внимание привлекли его плечи, скособоченные в одну сторону. Я заметил
также, что рука у него перевязана, — вполне возможно, что под бинтами
следы собачьих клыков. Если это так, то…
У меня не было времени на размышления. Полиция, должно быть,
уже внизу и с минуты на минуту появится у дверей моей квартиры.
Я выглянул в окно. Тремя этажами ниже, в зловещем мраке
ночной улицы, мерцающей тусклыми огнями, вырисовывались очертания дворика,
украшенного цветами и декоративным кустарником.
Я нашел в чулане моток веревки, приподнял тело вместе с
ковриком, на котором оно лежало, и обвязал его за плечи, закрепив морским
узлом, тугим и в то же время дававшим возможность по мере надобности ослабить
веревку или затянуть ее туже. Потом я подкатил кровать к окну, пропустил веревку
через медную спинку, чтобы скомпенсировать тяжесть, поднял тело и осторожно
опустил его во двор.
Подергав за веревку, я освободил от нее тело и втянул ее
обратно. Через минуту в дверь требовательно постучали. Я открыл и увидел группу
людей в полицейской форме. На мне был домашний халат и тапочки.
— Говорят, у вас слышали шум борьбы. В чем дело? —
проговорил главный, лицо его было бледным и напряженным.
Чувствовалось, что он наслышан об Эде Дженкинсе и боится
допустить промах. С ним были еще четверо, правда, вид у всех у них был довольно
понурый. Я почувствовал себя более уверенно.
— О, значит, вам сказали про мой звонок? — спросил
я.
— Ваш звонок? — удивился полицейский.Я рассеянно
посмотрел на него:
— Конечно. А кто, по-вашему, вам звонил?
— Дежурный сержант доложил мне, что звонивший отказался
назвать свое имя, сказал, что живет в этом доме и что сверху слышен какой-то
подозрительный шум.
Я кивнул. Разговор принимал нежелательный оборот.
— Я не назвал своего имени, боялся, что полиция мне не
поверит. Последнее время мне бывает трудно в чем-либо убедить ваших ребят. В
квартире наверху был шум, и я точно слышал, как кто-то упал на пол. Потом —
звук убегавших шагов и тишина. Ну я и позвонил дежурному сержанту.
Офицер поскреб затылок:
— Но звонивший утверждал, что в квартире наверху живет
Эд Дженкинс, известный всем Неуловимый Мошенник.
Я рассмеялся:
— Ах, вот оно что. Тут произошла путаница. Сержант
спросил меня, к кому им обратиться, если понадобится дополнительная информация,
и я посоветовал ему направить своих людей в квартиру Эда Дженкинса. А он,
наверное, все перепутал. Вы бы поднялись в квартиру выше этажом, офицер, да
взглянули, что там делается.Вы же понимаете, что с моим прошлым мне никто не
верит, хотя я давно «завязал». Если за милю от меня произойдет что-нибудь
эдакое, то всегда найдутся «добрые люди», которые станут говорить, что это моих
рук дело. Вот почему, что бы ни произошло, я всегда стараюсь поставить в
известность полицию.
Он стоял, переминаясь с ноги на ногу и наморщив лоб,
мучительно напрягая свои слабые полицейские мозги.
— Ладно, я туда поднимусь, изрек он наконец. —
Только сначала осмотрю вашу квартиру. Прямо сейчас. — С этими словами он
вошел, сунул руки в карманы и принялся шагать по квартире.
— Пожалуйста, проходите, господа, — пригласил я
остальных. — Я сожалею, что по настоянию многочисленной группы избирателей
не могу теперь предложить вам элементарного гостеприимства, но эта поправка к
конституции касается, скорее, мошенников, нежели полицейских чинов или представителей
законодательной власти. Пожалуйста, прошу вас.
Моя речь заставила их на мгновение задуматься, но, и
поразмыслив немного, они вряд ли что поняли. Войдя с настороженным, даже
несколько враждебным видом, они принялись бродить по моему жилищу.
— Вам, конечно, известно, что из полицейского участка
каждые две-три недели присылают людей осматривать мою квартиру, —
невозмутимо проговорил я. — Если вам потребуется моя помощь, дайте мне
знать.
Они не отреагировали на мое замечание, а продолжали ходить по
квартире, пока не убедились, что в ней нет ничего подозрительного. Тогда
старший полицейский решил подняться этажом выше. Я «сделал ход конем» и
принялся отговаривать его:
— А вдруг я ошибся и вы только напрасно потревожите
жильцов? Если же мои предположения правильны и там действительно совершено
преступление, у них было достаточно времени, чтобы замести следы. Наверное, не
стоит туда ходить.
Полицейский задумчиво посмотрел на меня и повел своих
подчиненных наверх. Там их встретил целый хор недовольных сонных голосов —
жильцы дружно недоумевали, что полиция делает здесь в такое время суток, —
послышались словесные угрозы, переросшие в шумную перепалку. Я понял, что для
жильцов сверху я уже никогда не буду добрым соседом и лучше мне куда-нибудь
переехать.
Сосед сверху явно переборщил, раздавая обещания разобраться
со всеми присутствующими и описывая, как полетят их головы после того, как он
все доложит их начальству, — за это они тщательно обыскали его квартиру. Я
слышал, как их ноги тяжело топали по полу. В квартире обнаружили спиртное.
Сколько его там нашли, точно не знаю, но, по-моему, достаточно, чтобы спасти
свои головы от начальственного разноса. Забрав владельца конфискованного товара
и прихватив несколько «вещественных доказательств», они спустились вниз. Я и
понятия не имел, что сосед занимается подпольной продажей спиртных напитков,
теперь же карты ложились в мою пользу. Однако полиция могла вернуться в любое
время, чтобы еще раз расспросить меня и выслушать мои показания. Поэтому я не
стал тратить времени даром: подождал, когда они уйдут, не без труда перетащил
труп в машину, осторожно вывел ее из гаража и уже через несколько минут мчался
по ночным улицам.
Еще раньше я предусмотрительно разузнал, где живет Огден
Слай. Остановив машину в темном переулке в паре кварталов от его дома, я
бесшумно проник в его гараж и угнал автомобиль, хотя мне и пришлось изрядно
попотеть над замком. Открывая его, я постарался не оставлять отпечатков
пальцев. Соединив контактные провода, я включил зажигание, вывел машину на
улицу и поехал к тому месту, где оставил свой автомобиль.Переложив труп в
машину Слая, я сел за руль и, вздохнув с облегчением, направился в сторону
реки. Там я вынул нож из груди убитого и забросил его подальше в воду. Коврик
же спрятал в кустах, собираясь позднее зарыть его. Посадив труп на сиденье, я
нажал на газ, направил машину под откос и, выпрыгнув на ходу, принялся
наблюдать, как дорогостоящий автомобиль кувыркается в воздухе. Дождавшись,
когда раздался прощальный грохот, я повернулся и пошел обратно.
