5-го и 6-го у нас дома блины. Были ротмистр Прибыль, поручик Курносов, полковник Богданенко-Толстолес и капитан Сафронов. Было очень весело. Вспомнили Владивосток. Получена телеграмма о кончине генерала Н. А. Третьякова. Мир праху твоему, чудный, добрый человек…
14-го орудия громыхают у Олая. Племянник Володя уезжает в Петроград — ездили прощаться.
18-го провожали товарищеским обедом капитана Текелина, переведенного в штаб 1-й армии. Мороз 20 градусов. На позициях тихо — мороз мирит врагов.
19-го четыре года тому назад мы обручились. Время летит стрелой, и не увидишь, как подойдешь к могиле.
22-го в полках идет какой-то кавардак. Солдаты дерзят офицерам и небрежно стали отдавать честь… Неуловимые агитаторы работают. Большой вред — это прапорщики запаса и разные «прощенные». Сижу за составлением программ специальных команд.
23 февраля, с 6 часов до 9 часов вечера, у Олая страшная канонада. С позиций к нам в тыл, к городу, в рощи грохот орудий и треск винтовок согнали мелкое зверье — у нас в парке по ночам бегают зайцы и козочка. Мы им рассыпаем овес и гречневую крупу. Ночью при лунном свете из окон верхних окон видно, как они бегают по снегу.
24-го около полудня у Олая опять канонада. У нас на позициях очень тихо.
26-го, сегодня, наш летчик сбил немецкий аэроплан, который упал около фабрики Кузнецова.
27-го, около 9 часов вечера, у Олая опять канонада — видимо, немцы боятся повторения рождественских нападений.
28-го вечером у Олая опять канонада — и до 7 часов вечера. Всю ночь немцы пускали массу светящих ракет — боятся.
2 марта газет из Петрограда нет. Идут какие-то тревожные слухи.
3-го первые вести из Петрограда — переворот.
4-го у нас тоже беспорядки, во время ужина Зиночка сказала: «Перестань говорить, если не хочешь получить по морде»… Выхватила подушку из-под головы, и я спал без подушки. Вот она, истинная любовь.
6-го у нас — мир и любовь, а в Петрограде объявлены свобода, равенство и братство…
В моем дневнике записано: «Надо вовсю следить, чтобы не нарушался новый порядок — иначе беда России». Я и Зина молчим — она ни слова, и я ни слова, видимо, мы оба обсуждаем политическое положение России…
8-го мороз. Ездил в 483-й Обдорский полк в Стурич, порядок образцовый. Командир полка полковник Павел Лукьянович Войцехович — командир образцовый. В полках дивизии спокойно.
10-го, сегодня, после обедни в соборе, при огромном стечении народа, с паперти говорили речи делегаты от Временного правительства. Делегат Ефремов — «орало» порядочный, ну и глотка… я ничего не мог расслышать. Государь император отрекся от престола за себя и за наследника… Вечером мы в штабе дивизии, в Плаунеке, принимали присягу Временному правительству. Как было тяжело на душе… Чуствовалось, что не быть добру.
11 марта в Ригу приехал и. д. военного министра Гучков, по слухам зондировать почву — XII армия будет поддерживать новое правительство в случае попытки свержения его.
13-го газеты полны обвинений императорского правительства чуть ли не в измене в пользу немцев. Голова идет кругом. Зина плачет, жалея государя…
14-го был в 484 полку. Солдаты выглядят отлично, говорил с ними: «Наше солдатское дело — стоять в окопах и зорко следить за противником, который может воспользоваться непорядком и броситься на нас».
15-го 481, 482, 483-й полки встали на позиции, сменив полки 20-й Сибирской стрелковой дивизии. Немцы молчат. В газетах обливают грязью и помоями Царский дом.
16-го были в театре на «Гамлете» братьев Адельгеймов. Живительная струя искусства освежила душу.
17-го в штабе дивизии у всех кислые физиономии. Раз[лад] армии начался вовсю. Появились пьяные солдаты и дерзко смотрят и не отдают чести. В газетах раскрывают якобы шпионство великой княгини Марии Павловны и продажность великих князей… Три солдата 483-го полка перебежали к немцам, а 5-я и 6-я роты выходили из окопов и переговаривались с немцами.
21-го 33 офицера 483-го полка вынесли резолюцию — командиру полка полковнику Войцеховичу удалиться из полка. Значит, скоро удалят и бригадного, и дивизионного, и корпусного… погибнет армия, а за ней и Россия.
24-го были за всенощной в соборе, народу было много.
25-го были за всенощной в соборе и домой привезли вербы и украсили ею наши походные образа. На душе как-то хорошо.
28 марта вечером поехали в город помолиться в Соборе, приехали домой в 7 часов вечера, вдруг вода в разлившейся Двине стала быстро прибывать и бросилась переливаться через улицу к нам, стала затапливать наш двор и сад, еле успели вывести лошадей из конюшни и перевезти на горку в парк. Через час воды прибыло полтора аршина и залило наш нижний этаж, скоро огромные льдины стали ломать заборы и тереться о каменный фундамент дома, где-то послышались вопли о помощи — было очень жутко. Не спали до полночи, когда начала сбывать вода.
29-го ужасную картину представляла наша улица: заборы поломаны, на улице огромные льдины одна на другой — проезда нет. К берегу прибиты части моста с острова Дален. На Двине крутящийся ледоход.
30-го Великий четверг, были в соборе за XII Евангелиями.
31-го Великая пятница, были за выносом плащаницы. На позициях мертвая тишина. У Рейнера за кулич и пасху заплатили 36 руб.
1 апреля мы с Зиной приобщались в соборе. Приехали домой усталые в 3 часа дня… Вечером устанавливали «пасхальный» стол.
2-го за заутренней были в кладбищенской церкви в Торенсберге, на Митавской улице. Заутреню служили вне церкви. Надо было видеть, как новые «граждане» нахально толкались, стараясь нарочно толкнуть генерала… и смешно, и больно. Ничего путного не выйдет. Разговелись хорошо. Кулич и пасха — чудные, недаром дали хорошие деньги.
3-го в городе масса пьяных солдат. Разбили пивной завод в Гагенсберге, Вальшнехсена, и в пивных баках потонуло восемь солдат. Потонуло бы еще больше, если бы не прибежала рота с «депутатами»… Начало хаоса во всероссийском масштабе.
8-го был у меня 10-го полка капитан Георгий Дмитриевич Коняев, получивший орден Святого Георгия за декабрьские бои у озера Бабит. Генерал Триковский по телефону сообщил мне, что я отрешаюсь от командования бригадой, как «несоответствующий генерал политическим обстоятельствам», ну что же, и слава Богу — не будет греха на душе… Весь вечер прождал на позиции генерала Триковского. Редкая орудийная стрельба.
12 апреля прошли слухи, что 121-я дивизия идет на оборону Рижского побережья, севернее Риги. На позиции везут дальнобойные орудия — предполагают удар немцев на Ригу.
15-го являлся в штаб 2-го Сибирского армейского корпуса, к которому прикомандирован, и по дороге осмотрел новую квартиру, в том же доме, по Елизаветинской улице, в доме № 69.
17-го под сильным дождем переехали с Бауской улицы на Елизаветинскую, а вечером меня чествовали ужином в штабе дивизии, генерал Бендерев сказался больным и на ужине не был. Меня проводили душевно все.
