Появление конвертера Бессемера сделало Британию основным мировым производителем стали. Сталь, массовое производство которой ранее ограничивалось из-за чрезвычайной сложности технологического процесса, стала теперь вполне доступным конструкционным материалом. Экспорт стали приносил Англии баснословные доходы. Вероятно, сталь изменила мир не в меньшей степени, чем появление паровой тяги.
Очень скоро изменились и морские перевозки, столь важные для крупнейшей колониальной империи мира. Тысячелетиями, с финикийских еще торговых судов, морем правил его величество парус. Парус являлся основным средством движения и военных кораблей, и всевозможных гражданских судов – от крохотной рыбацкой лодчонки до трехпалубного линкора, несущего десятки пушек и сотни человек команды. Появление в начале XIX века не просто работоспособных, но и относительно надежных паровых машин тут же заставило пытливые умы искать им применения на море. Собственно, первые пароходы появились еще в конце восемнадцатого века, однако проблемы с непомерным расходом угля, слабостью машин и движителя не позволили им найти практическое применение.
К началу 1800-х годов большинство инженерных проблем удалось решить. В 1819 году американский пароход «Саванна», использующий в качестве движителя гребные колеса, впервые пересек Атлантику. И хотя значительную часть пути «Саванна» шла под парусами, даже у ярых скептиков более не оставалось сомнений: пришла новая эра, эра могучих машин, которым не страшны ни штили, ни дурная погода, так часто препятствовавшая судоходству. Теперь судну, отправляющемуся в плавание или же, наоборот, входящему в порт, не приходилось ждать ветра, прилива, совершать сложные маневры парусами – паровая машина легко справлялась с этими ранее сложными задачами.
Пароходы очень быстро изменили характер международной торговли. Теперь судно с колониальным товаром проходило свой маршрут гораздо быстрее парусника, а главное – капитану не приходилось более остерегаться штилевых зон и не нужно было совершать утомительные эволюции, маневрируя при неблагоприятном ветре.
Могучий английский военно-морской флот, постепенно лишающийся парусов, в середине столетия стал ставить в строй первые железные корабли. После Гражданской войны в США, породившей такое невиданное прежде чудо, как броненосный монитор, все крупнейшие морские державы бросились строить стальные корабли. Но и в этой гонке Англия всегда оказывалась первой, подтверждая давний титул «владычицы морей».
Все эти события естественным образом оказывали свое влияние на изменения в жизни Британской империи. Рос и богател новый класс – финансово-промышленная аристократия, все громче и громче заявляющая о себе в таком традиционном, если не косном, английском обществе.
Смена технологических укладов неизбежно привела к глубинным изменениям в жизни Британии. Промышленности требовалось все больше и больше образованных специалистов. В Англии расширилась сеть общеобразовательных школ, появлялись все новые и новые технические колледжи. Тонко понимая процессы, происходящие в империи, королева Виктория полностью поддержала парламентскую реформу 1867 года, предоставившую право голоса значительной части мелких буржуа и квалифицированных рабочих. Ранее их политические права жестко регламентировались имущественным цензом. Ныне же ценз, пусть и не исчезнув вовсе, был значительно снижен. Традиционная консервативная Англия, известная своими сословными перегородками, постепенно становилась все более либеральной. В этот период возросла роль профсоюзов, их лидеры оказывали постоянное давление на британский парламент, добиваясь проведения законов, способных улучшить положение наемных работников.
Виктория поддерживала экспансионистскую политику кабинета Дизраэли, результатом которой стали войны на юге Африки и в Афганистане. Эти войны не принесли британскому флагу особой славы, однако продвижение империи продолжалось на самых разных направлениях.
В последние десятилетия своей жизни королева являлась живым воплощением мощи Британской империи, своего рода символом того упорства и мужества, с которыми англичане строили державу. Однако имели место политические дрязги между кабинетами Гладстона и Дизраэли, сменявшими друг друга на посту премьер-министра, претензии ирландской элиты, болезненно отреагировавшей на провал законопроекта о самоуправлении Ирландии…
…Альберт, принц Уэльский, получивший впоследствии тронное имя Эдуард VII, был, как мы уже упомянули, вторым ребенком – и старшим сыном – королевы Виктории и принца Альберта Саксен-Кобург-Готского. В результате долгого правления своей матери он оказался самым возрастным на тот момент принцем Уэльским за всю историю Британии. Властная, а порой и деспотичная Виктория не допускала сына к государственным делам. Королева едва терпела молодого Альберта, без всяких на то оснований считая его виновным в смерти собственного отца: якобы тот слишком разволновался из-за интрижки наследника с некой ирландской актрисой, что и свело его в могилу.
Впрочем, принца Уэльского такое положение дел, кажется, вполне устраивало. Добросердечный и жизнелюбивый, будущий король обожал бега, охоту и женщин. Известно, что среди его фавориток была даже Сара Бернар. Имя молодого принца часто мелькало в прессе. Все это ни в малейшей степени не влияло на репутацию Эдуарда VII: искренность, открытая улыбка и обаяние сделали его популярным во всех слоях общества.
Заняв после смерти своей великой матери трон, Эдуард VII оказался весьма деятельным монархом и прекрасным дипломатом. Короткое его правление пришлось на тревожное время. Германская империя, опоздавшая к колониальному разделу мира, считала сложившееся положение совершенно несправедливым. Немецкие элиты, богатые промышленники мечтали урвать кусок у крупнейших колониальных держав, в первую очередь у Франции и Великобритании. С каждым годом росла военная и промышленная мощь Германии, равно как и ее геополитические аппетиты. Эдуард VII, осознавая личную ответственность за судьбы Европы, внес большой вклад в создание Антанты. В 1903 году он посетил с официальным визитом Францию, а в 1908-м – Россию. Личное общение с элитами крупнейших европейских государств, энергия и обаяние сыграли свою роль. В конечном итоге шаги Его Величества Эдуарда VII привели к вынужденной консолидации антигерманских сил перед Первой мировой войной.
Несмотря на то что современники часто называли Эдуарда VII Миротворцем, именно во время его правления отношения между Германией и Великобританией стали стремительно ухудшаться. Одной из причин была личная неприязнь британского монарха к своему германскому родственнику, кайзеру Вильгельму. Эдуард Вильгельма не любил, считая его человеком грубым и крайне бесцеремонным, что, впрочем, во многом соответствовало действительности. В начале XX века Британию сотрясала германофобия, в каждом немецком коммерсанте, прибывающем на Остров по тем или иным делам, общество готово было видеть шпиона германского генштаба. Доходило даже до того, что обыватели, подогретые статьями в прессе, принимались громить «баварские» колбасные лавки или же бить бочки с немецким пивом, импортированные вполне добропорядочными английскими предпринимателями.
Правил Эдуард VII недолго. Он скончался в мае 1910 года, оставив своему сыну Георгу империю, переживающую период бурного социального развития.
