– Все в крууг! – заревел рыцарь, выхватывая свой меч. Хрустнула пробитая кость черепа, и он свалился под ноги своим оруженосцам, выстраивающимся со щитами вокруг его тела.
– За мной! Быыстро! – закричал Андис, и четыре десятка ливов бросились вслед своему командиру к ближайшим зарослям. Из них навстречу отряду вылетели стрелы и копья, и около десятка пробитых ими воинов попадало на траву.
– Айвар, в сторону! Отводи свой десяток с пути, не удержим мы их, пусть пробегают, потом всех догоните! – выкрикнул Ванька Изборский и отбил удар меча высокого немолодого воина. Тот, не останавливаясь, тоже что-то прокричал своим и нырнул в лесную темень. – На! – Пластун хлестнул клинком следующего набегающего на него воина, прорубил ему грудину и сам еле увернулся от бокового удара копья. Рыжеволосый эст, отступая сбоку, отбил его в сторону, и они вместе с русским смогли отойти с пути врагов. Мимо них пробежало около двух десятков врагов. Эст резко, с выдохом метнул свое копье им вслед, и оно вошло самому крайнему в спину.
А в центре ночной стоянки в это время уже добивали немцев. В освещенный светом круг били стрелы и самострельные болты. Поняв, что устоять против такого врага они не смогут, воины побросали свои щиты и попытались скрыться вслед за ливами. Но здесь путь для них был уже перекрыт. Из темноты выступила плотная стенка воинов в шлемах, сверкнули их мечи и наконечники копий. Те несколько человек, которые метнулись на прорыв, упали на землю, и два десятка оставшихся от рижской части отряда сложили к ногам оружие.
У русских было двое раненых, эсты потеряли троих убитыми, у одного была отсечена кисть руки, еще у пятерых ранения не были опасными.
– Немного больше двух десяток смогли уйти, – кивнул старший эстов на хорошо видимый след на земле. – Сейчас погоня незачем устраивать, а утром мои люди пойти за ними. Хорошо получиться, почти восемь десяток убитых, два с лишним взять в плен, и только два с половиной смогли уйти. Все имущество и лошади достаться нам.
– Могло было быть и лучше, – вздохнул Варун, оглядывая разбитый вражеский лагерь. – Сторожу чисто, безо всякого шума срезали. Окружили стоянку со всех сторон. Они при освещении как на ладони были, бей на выбор – не хочу. Но у ливов старший – битый волчара был, вон как быстро он сообразил, что на стоянке тут ему делать нечего, а нужно прорываться в лес. От них-то мы и понесли самые большие потери. Немцы же под самострелами в основном все пали.
– Да, кровь моих воинов требует отмщения, – скрипнул зубами походный вождь эстов. – У меня здесь сегодня погиб друг. Прости, Варун, но мы не идти за вами в крепость.
– Война еще не кончена, Айвар. Что тебе эти два десятка ливов? Они сейчас не на своей родной земле и без пищи. Их и так выловят по дороге домой эсты, не из твоего, так пусть из другого племени. А там, впереди, целое войско немцев, вот где будут нужны ваши копья и луки!
– Нет, Варун, я сказать свой слово. Мы не пойти дальше, – покачал головой вождь.
– Тьфу ты! – сплюнул с досадой Фотич. – Ну что ты как баран упертый – не пойду я и не пойду! Ладно, давай тогда так, Айвар, нам налегке идти дальше нужно. Лошади, пленные и вся добыча только лишь сковывать нас в пути будут. А для лесной, для пластунской войны нам нужно обязательно свободными быть. Забирайте все с собой в городище, вам все равно ведь своих раненых и убитых туда вывозить нужно. А мы выводим только двух своих подранков. Сделаем для них схрон поближе к крепости, а сами будем немца там будоражить. Ну что, по рукам, чудин упрямый?
Вождь немного постоял на месте, подумал и наконец, тяжело вздохнув, протянул русскому свою ладонь:
– Хорошо, я рассказать старейшинам про этот ночной бой. И что вся эта добыча общая. Она будет, как ты сказать – сковывать? Да. Она будет сковывать наши руки, и я послать в погоню за ливы мало своих воинов, но пусть будет так. Хорошо. Ведь я понимать, что вы идете к крепость, чтобы воевать.
Наутро от ночной стоянки отходили три отряда. Самый большой, с двумя ранеными на носилках, направлялся в северо-восточную сторону. Другой, с навьюченной на коней поклажей и битым железом, подгоняя пленных, уходил на юго-запад. И самый меньший, в дюжину воинов, нырнул по следу скрывшихся беглецов в западном направлении.
Глава 8. Отбились!
– Три седмицы уже в осаде прошло. Хоть бы они опять полезли на нас, что ли! – пробормотал старший камнемета, оглядывая окрестности. – От гостиного двора-то, во-он, одни только щепки остались, даже камень теперь не в кого метнуть.
– Дядька Григорий, а это правда, что новые орудия за версту бить могут? – Игнатка с любопытством ощупывал рычаг с торсионом из сплетенных тугих жил. – И что в ем не нужно вот так, как здесь, взводным воротом упираться и время на накручивание всего этого хозяйства тратить?
– Лапы убери, не ототрешь ведь их потом, баламошка, – усмехнулся командир розмыслов. – Там же смазка особенная на всем. И чевой там только в ней нету. Деготь, топленое сало и даже земной жир, привезенный из-за Хвалынского моря. Зато и механизма сохраняется, работает не в пример лучше, чем на обычном сале. А насчет новых орудий я тебе так скажу: своими глазами я их видел, но вот стрелять мне из них не доводилось. Пушками их величают, и они огнем шары каменные или железные вдаль мечут. При мне большой щит, собранный из вершин сосен, за пять сотен шагов всего с двух выстрелов развалили. Но те пушки пока еще доделывают, там у них чевой-то с основанием, со станиной или, как там по пушкарски, – с лафетою не заладилось. Вот и кумекают теперь в поместье наши умные головы. А я вот к этим орудиям-камнеметам уже пристрастился. Это когда еще те пушки-то в бой пойдут? А вот на мой век так и торсионных орудий хватит. Чего, плохие они, что ли? За пять сотен шагов со стены пудовый камень ведь кидают. А «скорпион» свою большую стрелу так и за все восемь даже мечет. Вон как все размолотили, – и он кивнул на груду развалин на месте гостиного двора. – Нее, не скоро еще огненный припас наш привычный торсион потеснит. Повоюем еще с ним пока. Да и мало у нас того зелья для огненного боя. Но об этом всем молчок, то ведь тайна великая! Не всякий в нашей рати даже об этом ведает! Это вы вон только со школы шибко умные все. Небось и пушку уже своими глазами уже видели?
– Ага, Оська даже из нее пару раз пальнуть сумел на полигоне! – похвастался за своего друга Петька.
– Да ладно?! – вскинулся Григорий. – Чего, правду, что ли, он говорит?
– Ну не один я тогда был, – покраснел парень. – Мне дядька Илья разрешил в пушечном расчете стоять, когда они на полигоне только что собранную испытывали. А я им там всем помогал. Да это за седмицу до отплытия уже было. Я за третьего заряжающего встал, пыжи забивал опосля порохового заряда и после ядра. Там ведь у каждого свое движение перед выстрелом, чтобы бой быстрым был.
– Ну и как тебе? – с неподдельным интересом расспрашивали парня взрослые мужики из расчета камнемета.
– Охохоо! – покачал головой Оська. – Аж уши от того грома после выстрела заложило. Не зря же они в них затычку от тряпицы вставляют. А ядро там вот такенное! – И он изобразил руками приличной окружности шар. – За семь сотен шагов в земляной вал оно влупило и вглубь даже еще ушло!
