Но это было лишь первое в ту осень испытание, к тому же — не самое сложное по своей «редакции». РДС-2 была подорвана на Башне — как и РДС-1. А теперь надо было обеспечить опыт с подрывом РДС-3 после ее сброса с самолета-носителя. Второй опыт проводился на том же Опытном поле, но по цели, расположенной в двух с половиной километрах северо-западнее центра Поля.
Заряд РДС-3 размещался в баллистическом корпусе авиабомбы. Подготовка бомбы для последующего воздушного сброса велась на технической позиции в специальных сборочных мастерских на базовом аэродроме полигона. Надо было окончательно отработать новую технологию сборки. Кроме того, теперь надо было не устанавливать заряд на Башне, а подвешивать в самолете — впервые.
Соответственно, на аэродроме тоже было выстроено свое здание «ДАФ». Только тут оно оставалось и после опыта в целости и сохранности.
7 октября в ходе генеральной репетиции с самолета-носителя Ту-4 было успешно сброшено контрольное изделие «501М». Все было готово к натурным испытаниям 10 октября.
И тут ситуация с РДС-2 повторилась — первоначальный срок тоже был перенесен на более позднее время. Москва почему-то опять запретила испытание впредь до особого указания. Оно поступило лишь 16 октября, а 18 октября командир экипажа Герой Советского Союза подполковник Константин Исаакович Уржунцев поднял в воздух Ту-4 с боевым изделием.
В тот же день в Москву ушло сообщение на имя Берии:
18 октября 1951 года,
товарищу Берия Л.П.
Докладываем:
18 октября в 9 часов 54 минуты по московскому времени произведен взрыв атомной бомбы с зарядом из плутония и урана-235.
Атомная бомба была сброшена с самолета Ту-4 с высоты 10000 метров и взорвалась на высоте 380 метров над целью.
Испытания показали, что взорванная бомба обладает большой мощностью; полный тротиловый эквивалент ее составляет около 40000 тонн.
При испытании установлено, что самолеты ТУ-4 могут быть использованы для транспортировки и сбрасывания атомных бомб.
Задание Правительства о создании атомной бомбы повышенной мощности с использованием урана-235 выполнено.
Завенягин
Курчатов
Харитон
Щелкин
Каждого из этой четверки Берия знал хорошо, часто с ними встречался. Фишмана же отделяло от Куратора Атомного проекта немало ступенек служебной лестницы, и лишь раз это расстояние сократилось до протянутой Берией для пожатия руки. Но в своем кругу Фишман уже начинал входить в группу лидеров, а ему только исполнилось тридцать четыре года.
Испытание РДС-3 было, конечно же, «знаковым»… По сути, лишь начиная с РДС-3, можно было говорить о советских атомных бомбах как о боевом оружии, так что первое реальное «сбросовое» испытание, то есть — бомбометание, реального ядерного заряда означало этапный успех! Советское ядерное оружие становилось не только военнополитическим, но и военно-техническим фактом. А вскоре в войска начала поступать тактическая бомба РДС-4Т, неофициально названная «Татьяной» (о ней еще будет сказано).
Испытатели КБ-11 вернулись домой, в уже родные леса, а 8 декабря 1951 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. Шверник подписал не подлежащий опубликованию Указ № 215/408 «О награждении орденами СССР научных и инженерно-технических работников, наиболее отличившихся при выполнении специального задания Правительства».
Старший инженер, как было сказано в Указе — «конструктор завода», Фишман Давид Абрамович награждался орденом Трудового Красного Знамени. Вообще-то к тому времени Фишман был уже начальником группы, «планку» старшего инженера преодолев. Но так ли уж это было важно в данном случае! Напротив — был повод для лишней шутки.
Красивый орден стал первой высокой правительственной наградой Давида Абрамовича, полученной им за участие в создании фундамента ядерной мощи Державы.
Но само «здание» этой мощи надо было еще построить.
Глава 2
«Водородная» РДС-6с, «атомная» «Татьяна» и «бомба» ареста Берии
БОЛЕЕ чем за год до испытания РДС-1, 15 июня 1948 года, начальник КБ-11 Зернов подписал любопытный документ — «Поручение на проведение теоретических работ». Он был адресован Харитону, Щелкину и Зельдовичу и начинался так:
«В соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 10 июня 1948 года за № 1583-773 сс/оп Вам ПОРУЧАЕТСЯ:
1. До 1 января 1949 года произвести теоретическую и экспериментальную проверку данных о возможности осуществления следующих конструкций РДС: РДС-3, РДС-4, РДС-5 и до 1 июня 1949 года по РДС-6.»
Физические схемы атомных зарядов основывались на принципе «обжатия» и, как гласил пункт 5-й и последний «Распоряжения», работы по ним «должны быть выполнены не в ущерб плану работ по РДС-1 и РДС-2. (Под «РДС-2» понимался тогда принципиально отличающийся «пушечный» вариант на принципе сближения подкритических масс урана-235).
А через два дня, 17 июня, задание было Зерновым конкретизировано:
«Разработать к 1 января 1949 года на основе имеющихся предварительных данных эскизный проект РДС-6.
.. Для разработки РДС-6 необходимо организовать в научноисследовательском секторе специальную группу в составе 10 человек научных работников и в конструкторском секторе специальную группу в составе 10 человек инженеров-конструкторов.
Прошу. представить Ваши предложения по персональному составу в пятидневный срок».
В реальности все силы сотрудники КБ-11 отдали тогда РДС-1, и до РДС-6 руки не дошли. Но чем более дела продвигались к испытанию РДС-1, тем больше у теоретиков и газодинамиков оставалось времени на обдумывание перспектив. Первую бомбу они осмыслили, обсчитали и отработали, а кроме нее думать было над чем и в силу научной пытливости, да и, как видим, по прямому служебному заданию. Возникали новые мысли, частично реализованные в испытанных в 1951 году РДС-2 и РДС-3. В этих двух зарядах, к слову, была впервые использована некая идея Некруткина и Феоктистовой, за счет характеристики бомбы улучшились.
Теперь можно и нужно было двигаться дальше — еще более снижая массу и габарит. А как главная, «слоновая» задача дня возникала задача разработки термоядерного заряда, то есть, того, что в просторечии именуется «водородной бомбой».
«Термоядерные» работы уже активно велись в США, и это в Америке не скрывалось. Напротив, вокруг возможности создания «Супербомбы» было много газетной и журнальной шумихи. Так, в журнале «Science News Letter» доктор Уотсон Дэвис 17 июля 1948 года опубликовал статью с названием «Супербомба возможна». А 1 ноября 1952 года на Маршалловых островах в Тихом океане, в атолле Эни-веток, был произведен опыт под кодовым наименованием «Майк» — термоядерный взрыв огромной физической установки с использованием жидкого дейтерия — тяжелого изотопа водорода (откуда и пошло гулять по страницам газет словечко «водородная»).
