На непрофессиональный слух все здесь звучит сухо и неэффектно. Однако профессионалы знают, что реальная жизнь конструктора часто и состоит из таких вот проблем и проблемок. Но это не лишает повседневность романтики — ведь каждый день (ну, пусть и не каждый!) ты отправляешься в поход за незнаемым, и в какой-то момент незнаемое сдается, и ты узнаешь о своей конструкции что-то новое.
В итоге она становится совершеннее и лучше приспособлена к перипетиям эксплуатации и боевого применения.
В 1955-М году у Фишманов родился сын — Николай, а в 1956 году Давид Абрамович за участие в создании первого межконтинентального ракетно-ядерного комплекса Р-7 был награжден своим первым орденом Ленина.
Положение Фишмана в КБ-11 укреплялось как формально, так и — в еще, пожалуй, большей мере, — неформально. А дела «ракетные» и «торпедные» шли параллельно, одно переплеталось с другим…
Скажем, хотя работы по королевской «семерке» велись интенсивно, не все было так, как желалось. И ближе к концу 1956 года Королев пригласил представителей КБ-11 к себе в ОКБ-1 в Подлипки для обсуждения важного вопроса. Делегация КБ-11 выехала в ОКБ-1 в следующем составе: А.Д. Сахаров, Д.А. Фишман, С.Н. Воронин, Е.Г. Малыхин, Ф.А. Соколов.
Оказалось, что ракета Р-7 не обеспечивает дальность 8000 километров, а выход был один: уменьшать «полезную нагрузку», то есть, вес заряда и ГЧ в целом. Иначе требуемой дальности не было.
Сахаров и Фишман пояснили ситуацию с разработкой заряда: проведено три испытания, которые ожидаемых результатов не дали, а снижение веса заряда для КБ-11 сейчас неприемлемо — готовится очередное испытание, и любая переделка заряда снизит вероятность получения заданной цифры мощности.
Королев внимательно выслушал выступления Сахарова и Фишмана, а потом пригласил в кабинет своего заместителя, отвечающего за общую компоновку ракеты, С.О. Охапкина. Кратко изложив ситуацию с разработкой заряда, с его испытанием и проблемой обеспечения дальности ракеты, Королев поставил перед Охапкиным задачу увеличить стартовый вес ракеты Р-7 с примерно 230 тонн до примерно 280 тонн с переработкой документации на вторую ступень МБР за срок не более полугода. Это позволяло в установленные сроки провести пуск с обеспечением дальности более 8 тысяч километров.
Как говаривал порой Харитон — хорошенькое дельце! Новая стартовая масса МБР, заданная Главным конструктором ракеты, означала для его КБ очередные бессонные ночи в режиме перегрузки. Да и работы, выброшенной, получается, «коту под хвост», было жалко. Поэтому понятно, что Охапкин начал протестовать. Королев же на все такие попытки заметил, что это — его указание, а способы переделки ракеты — это, мол, отдельный вопрос, и его можно обсудить завтра в своем ракетном кругу, если потребуется.
На том совещание было закрыто, но Королев попросил гостей остаться и подробнее рассказать о разработке заряда, о возможных сроках и прочем подобном. Андрей Дмитриевич Сахаров осветил основные проблемы в тех пределах, в которых мог, а закончил заявлением, что, по его мнению, в 1957 году эти проблемы будут решены.
Сергей Павлович слушал внимательно, потом подошел к стоявшему в кабинете огромному глобусу с подвижными сферическими линейками и показал гостям на этом супер-глобусе, какая часть территории США будет поражаться ракетой Р-7 с дальностью 8000 километров при стрельбе из Плесецка. Вид имел при этом вполне бодрый, не огорченный.
Поведение Королева было, на первый взгляд, не очень понятным. Зарядчики из ядерного КБ его просьбу не удовлетворили, королевскому КБ предстоит огромная работа по увеличению стартовой массы ракеты, а Главный, вроде бы, даже доволен… В чем дело?
Долго гадать гостям, чем объясняется эйфория Королева, не пришлось. Хозяин кабинета перевел разговор на свои космические программы, рассказал о планируемых запусках спутников, о полете к Луне, сообщил какие при этом надо обеспечить полезные нагрузки ракеты-носителя, какие потребуются скорости разгона при запуске носителя с полигона Байконур. И сразу стало понятно, почему Королева устраивает отказ атомщиков уменьшить вес заряда и головной части и не огорчает необходимость увеличения стартовой массы Р-7.
Более мощный носитель был нужен Сергею Павловичу для реализации его космических планов, и сам для себя он вопрос о доработке ракеты давно решил. А жесткая позиция КБ-11 и необходимость при прежней массе ядерного заряда обеспечивать заданную в тактико-техническом задании на МБР дальность стрельбы (ТТЗ) оказывались надежным «прикрытием» стремления самого Главного к увеличению стартовой массы ракеты сверх предела, обусловленного ТТЗ.
Конечно, королевцам пришлось много поработать, но игра стоила свеч! После первых четырех неудачных пусков более тяжелой ракеты Р-7 А, 21 августа 1957 года состоялся первый удачный ее пуск. Не прошло и полутора месяцев, и 4 октября 1957 года в космос был выведен Первый искусственный спутник Земли. Так неуступчивость КБ-11, пусть и косвенно, но поспособствовала нашему первому и сразу эпохальному космическому успеху.
У САМОГО же КБ-11 дела тогда не заладились.
Головную часть для Р-7 официально разрабатывало КБ-11, однако в разработке термоядерного узла уральский «Новый объект» был, если читатель помнит, более удачлив. Зато в Сарове успешно отрабатывали новый атомный заряд на базе испытанного заряда РДС-4. Сроки поджимали, и в конце 1956 года Михаил Георгиевич Первухин, исполнявший тогда обязанности министра среднего машиностроения, созвал в Москве совещание по выбору заряда для Р-7.
Основными докладчиками были Е.А. Негин от КБ-11 и В.Ф. Гречишников от НИИ-1011, а в итоге было принято «соломоново» решение: «Принять для носителя Р-7 заряд КБ-11, состоящий из термоядерного узла НИИ-1011 и первичного атомного заряда на базе РДС-4». Было также решено провести испытание заряда на полную мощность.
6 октября 1957 года на полигоне на Новой Земле сбросом с носителя Ту-16 «кооперативный» заряд был успешно испытан в корпусе авиабомбы. За два дня до этого та ракета, которую предстояло оснастить новым зарядом, вывела в космос Первый искусственный спутник Земли.
Но «пересадить» даже успешный заряд даже в успешно летающую ракету не так-то просто — необходимо было провести весьма объемные летно-конструкторские испытания заряда, а точнее — его летного «макета», в составе носителя.
Резко изменился и возрос объем также наземной лабораторно-конструкторской отработки. И все надо было делать впервые: продумывать — как организовать новое дело, какие параметры принимать за определяющие, какие иметь при этом методики испытаний.
Такая работа — по созданию инженерных методик отработки заряда — шла весь год, параллельно с работой по непосредственно заряду. Но результат стоит труда: в конце 1957 года первая советская межконтинентальная ракета Р-7 с термоядерной головной частью была передана на вооружение Советской Армии. Эта ракета имела дальность примерно 8 тысяч километров, но была еще громоздкой, с низким уровнем боевой готовности из-за такого специфического окислителя в топливной паре как жидкий кислород.
