Кто такой доктор технических наук тов. Скворцов? Конструктор? Проектировщик? Специалист в области испытаний конструкций? Инженер? Да. Ученый? Сомнительно. Ученый должен вносить нечто новое не в чертежи, а в систему представлений о мире…»
Вот примерно так кое-кто не на страницах повести, а в жизни рассуждал о Фишмане. Тем не менее, в мире давно существует не только «чистая», но и инженерная наука.
Но что такое инженерная наука применительно к зарядостроению? Ответа на этот вопрос нельзя найти ни в каких учебниках и монографиях. Опыт первых лет ядерной оружейной работы давал скорее пищу для догадок, для первого приближения к пониманию, чем для внятного ответа. Ведь тогда конструкторы не столько делали конструкцию, сколько с трепетом старались максимально точно воплотить в конструкционные материалы физическую схему теоретиков.
Однажды от коллеги — опытного конструктора-зарядчика, отправившего на полигон не один заряд, я услышал: «Мы здесь в гостях у физиков». И в этих словах далеко не все было неверным. Полностью, во всех нюансах, понимает работу заряда, то есть — процесс ядерного взрыва, физик. Но заряд как материальный объект — это результат интеллектуальных усилий конструктора заряда.
А как готовить конструктора-зарядчика?
Период становления основополагающих инженерных принципов зарядостроения в полной мере пришелся именно на эпоху Фишмана. И ему, как и его ближайшим соратникам по зарядному КБ, было трудно еще и потому, что о специализированной подготовке конструкторских зарядных кадров на высшем государственном уровне вопрос никогда не ставился.
Уже в первые годы советских атомных работ в ряде вузов Москвы, Ленинграда, Горького были открыты новые факультеты и кафедры для подготовки специалистов по физике атомного ядра, радиохимии, электрофизике и теплофизике. «Кузницей кадров» для атомной науки стал Московский инженерно-физический институт — знаменитый МИФИ, и многие теоретики-оружейники закончили его. Так, выпускником МИФИ был будущий министр РФ по атомной энергии академик Виктор Никитович Михайлов, прошедший потом становление в теоретическом секторе КБ-11.
А для инженеров-зарядчиков учебного заведения не появилось. Тут можно было бы говорить о серьезном и досадном просчете, если бы не вполне объективно заданный высший уровень секретности. Сама по себе физика атомного ядра не секретна, но конструкция ядерного заряда предельно закрыта.
Возьмем, например, ракетные двигатели — тоже вполне секретные конструкции. Что такое жидкостный ракетный двигатель (ЖРД), каковы конструктивные его особенности, как его надо конструировать, совершенствовать, отрабатывать — все это будущие двигателисты хорошо знают уже на студенческой скамье. Студенты-ракетчики Московского, Харьковского, Казанского, Куйбышевского авиационных институтов листали совершенно секретные альбомы ракетных КБ с подробными чертежами самых современных ЖРД, знали физические основы их работы, изучали реальные конструкции и щупали сопла тех самых двигателей, которые поднимали в космос «Восток» Гагарина, новейшие «Союзы», разгоняли к Марсу межпланетные автоматические станции.
Но вот о конструкции тех ядерных зарядов, в разработке которых некоторым из них предстояло участвовать уже через год-другой, они знали не больше, чем о жизни на Марсе. До попадания «на Объект» ядерная оружейная работа была от них так же психологически далека, как этот самый Марс. Вот при каких начальных условиях на плечи Фишмана лег — кроме прочих немалых грузов — еще и груз воспитания новых конструкторских кадров «зарядного» КБ!
А ВЕДЬ надо было учиться и самому! Давид Абрамович пришел в Атомную Проблему осознанно — его туда тянуло! При всей кажущейся случайности его появления на «Объекте» (могли не попасть в поле зрения «отцов-основателей» он или его жена), Фишман оказался в Сарове в силу некой внутренней логики, обусловленной его личным интересом — вспомним его походы на лекции Фриша и Джелепова в 1945 году.
Помня об этом, можно посмотреть на Давида Абрамовича, на его судьбу и на его стиль как руководителя, инженера и ученого с несколько неожиданной стороны… Становится понятно, что нет — не случайно Фишман из «дизелистов» стал ядерщиком. Его всегда интересовало новое, и даже не будучи еще причастен к этому новому на деле, он уже тянулся к нему и примерял новые проблемы на себя.
Еще убедительнее рассуждений доказывает такой вывод знакомство с кипой записных книжек Давида Абрамовича за семидесятые-восьмидесятые годы, которые иногда напоминают студенческие конспекты по тщательности записи многих моментов, связанных с физикой работы зарядов, но которые являются отнюдь не ученическими штудиями, а результатом обсуждения с теоретиками, газодинамиками и экспериментаторами конкретных текущих профессиональных проблем. И видно — он учился всю жизнь и постоянно совершенствовал свое понимание почти мгновенных, микросекундных процессов, протекающих в «изделии».
Евгений Аркадьевич Негин однажды публично заявил, что иногда не поймешь — где заканчивается Фишман-физик и начинается Фишман-конструктор (и — наоборот). Но физиком Давид Абрамович, конечно же, не стал — в том смысле, что его знания тонкой физики были все же утилитарными, прагматическими. Один прекрасный физик как-то пошутил (а может — и не очень пошутил), сказав, что нынешняя наука — прекрасный способ удовлетворять личное любопытство за счет общества. Действительно, современная наука невозможна без дорогостоящих экспериментов на дорогостоящих установках. Но Фишману не было присуще подобное любопытство — он был занят другим, и его интерес был вызван, в конечном счете, задачами создания максимально продуманной конструкции, максимально приближенной к идеальной расчетной физической схеме «изделия».
Однако решать эти задачи можно было, лишь постоянно учась самому и уча других.
Так зарядное КБ-1 при Фишмане и работало.
К НАЧАЛУ 60-х годов относится официальный отзыв Николая Леонидовича Духова о Давиде Абрамовиче:
«Давид Абрамович Фишман…. пришел в КБ-11 сложившимся конструктором с большим опытом работ в области исследования и разработки принципиально новых, сложных по замыслу конструкций.
С 1941 по 1948 год занимался вопросами конструирования в области авиационных и танковых дизелей.
Высокая ответственность, настойчивость, педантичность, последовательная и твердая точка зрения в научно-технических основах разрабатываемых конструкций определили продвижение Д.А. Фишмана в научнотехническом и служебном положении.
…Можно без преувеличения утверждать, что ни одна из конструкций зарядов не создавалась без самого ближайшего, непосредственного участия Д.А.Фишмана. Сюда относятся первые принципиальные обсуждения конструкций, разработка реальной конструкции, консультации на производстве и доводка конструкции в лаборатории и внешних полигонах, ее зачетные и госиспытания и, наконец, освоение в серийном производстве.
Давид Абрамович Фишман — ведущий и видный специалист в области разработки специальных зарядов. На протяжении 1948.62 г.г. он являлся непосредственным участником этих разработок, ему принадлежит ряд основных конструктивных решений в разрабатывании зарядов различного назначения.
