Д.А.Фишман занимает видное место в ряду создателей зарядов и их прогрессивных решений.
Давид Абрамович Фишман систематически работает над повышением безопасности, надежности и упрощения эксплуатации».
Написать что-то более конкретное о своем бывшем подчиненном Духов не мог — атомные оружейники были на самом строгом «секретном листе», но и из того, что сказано, можно понять роль зарядчика Фишмана в оружейной работе. А с годами формировалась инженерная школа Фишмана.
Официально Давид Абрамович стал профессором в 1978 году, но к тому времени среди его учеников были уже и доктора наук, и кандидаты, и просто прекрасные специалисты высшей квалификации, ни в чем не уступающие своим «остепененным» коллегам. Одним из ярких учеников Фишмана стал Станислав Николаевич Воронин, Главный конструктор ВНИИЭФ с 1991 по 2001 годы, лауреат Ленинской и Государственной премии СССР. В 2000-е годы, когда Давида Абрамовича давно не было в живых, Воронин писал:
«...только сейчас — по прошествии многих лет, с высоты и собственного опыта, и опыта давних коллег, начинаешь понимать, как важно было для дела именно тогда — в переходный, но очень напряженный и насыщенный большой работой период — иметь некую системную фигуру, соединяющую в себе ряд разнообразных и редких качеств.
Такая фигура должна была не просто обладать необходимым профессиональным и интеллектуальным потенциалом для освоения разнородной информации, но еще и иметь фактически неограниченный режимный допуск ко всему возможному спектру «ядерной» информации. То есть — быть человеком авторитетным и облеченным очень высоким доверием государства.
На комплексной информационной базе этот человек должен был уметь отыскивать верные, удачные (а желательно — пионерские, самобытные) решения — то есть, быть генератором идей. Ему же надо было принять на себя функции и «ревизора», «оценщика» идей — как своих, так и чужих. Причем — чужих и физических идей, и инженерных, конструкторских. Причем не порознь, а в их сочетании и совместимости (или — несовместимости).
Он должен был обладать солидным практическим опытом технолога — то есть, того, кто руководит претворением невесомых мыслей ученого и бумажных чертежей конструктора в осязаемые реальные детали и сборкой этих деталей в работающую «машину».
Далее, такой человек был обязан видеть проблему в целом и во всех ее основных частях. Он должен был уметь мыслить и широко, и конкретно, детально. Уметь видеть и «лес за деревьями», и «деревья». А при необходимости— даже отдельные «ветки» и «листья». Но и это было не все. Ведь итогом нашей работы является не просто некий наукоемкий прибор, аппарат, механизм. В конечном счете, этот «прибор» является оружием. Здесь необходим не просто блеск научных и инженерных решений, а высокая надежность, эксплуатационная пригодность, безопасность. То есть, на самом деле необходимо видеть не одну — пусть даже большую, проблему, а целый узел проблем, каждая из которых велика сама по себе.
Далее, необходимо было быть хорошим организатором и управленцем, а к тому же еще — и дипломатом при контактах с ниже- и, особенно, вышестоящими, да еще и с многочисленными «средмашевскими» и «внешними» смежниками. Необходимо было пользоваться доверием как ученых, так и конструкторов. В период, когда ученый далеко не всегда имел право рассказать и разъяснить все детали рядовому разработчику из конструкторского «куста», это было очень существенно.
Ну и, конечно же, такой человек не мог не быть хорошим практическим психологом, контактным человеком с надежным запасом и жесткости, и личного обаяния.
Каждый, кто хорошо знал Давида Абрамовича, очевидно согласится, что здесь обрисована не просто некая обобщенная синтетическая идеальная модель выдающегося конструкторского руководителя, но и конкретная личность — сам Давид Абрамович Фишман.»
Интересно написал об Учителе и Евгений Георгиевич Малыхин, лауреат Ленинской премии и кавалер ордена Ленина, направленный на «Объект» в 1955 году:
«Я отношу его к техническим руководителям сталинской эпохи, которые начинали свою трудовую деятельность в тяжкие годы Отечественной войны и которые показали себя способными решать сложные научно-технические задачи.
Вглядываясь в прошедшие годы работы с Давидом Абрамовичем, удивляешься его способности вынести нелегкое бремя конструкторских проблем, связанных со становлением новой отрасли, требующей особой профессиональной подготовки. Необходимы были и знания в таких сложных отраслях как электроника и электротехника, химия и технология материалов, газодинамика и прочее.
И невольно задаешься вопросом: «Благодаря каким личным качествам Давид Абрамович Фишман на протяжении многих лет постоянно наращивал потенциал как руководитель и достиг, на мой взгляд, наивысшей человеческой оценки, что выражалось в том, что к нему стали часто обращаться как к мудрому Фишману?»
Думаю, главное в том, что Давид Абрамович обладал уникальным даром конструктора, был бесспорным лидером среди высокопрофессиональных специалистов.
Обращало на себя внимание высокое чувство ответственности Фишмана. Создается боевой блок… Казалось бы, стоят непреодолимые трудности в виде значительного избыточного веса боевого блока. Соответственно, не обеспечивается требуемая дальность полета.
Но это не смущает Фишмана. Его напористость и настойчивость, умение вовлечь сотрудников в поиск выхода из положения помогают найти нужные решения. Решения, которые обеспечили нужную дальность полета, но — ни в коей мере не за счет ухудшения прочности или надежности заряда.»
Когда-то Фишман никак не шел навстречу тому же Королеву в вопросе о снижении веса заряда, но теперь уже — с высоты обретенного опыта, он мог идти и на подобные уступки, очень неохотно делаемые теми, кто создает «летающие» конструкции. Обращусь еще раз к запискам Е.Г. Малыхина:
«Я неоднократно бывал вместе с Д.А. Фишманом в командировках у разработчиков новых ракетных систем: у С.П. Королева, М.К. Янгеля, А.Д. Надирадзе, В.П. Макеева и др. Первые поездки запомнились тем, что в программу посещения всегда входила экскурсия по цехам предприятия. Давид Абрамович очень интересовался технологической стороной производства, побуждаемый вопросом, а не отстаем ли мы в чем-то? Это знакомство носило всегда доброжелательный характер. С какой гордостью рассказывали нам главные лица о производственных и технологических достижениях на своих предприятиях, понимая, что именно технологический уровень производства — ключ к успеху!
Вспоминается и последняя встреча нашей команды во главе с Ю.Б. Харитоном с Королевым. Тогда Сергей Павлович объяснил, что, по существу, он переходит на космическую тематику, но согласился провести совместные исследовательские проработки, связанные с выбором боевого оснащения на случай развития ПРО.»
Имя Королева овеяно легендами и давно знаменито. Но тот же Королев и его подчиненные смотрели на гостей из Сарова как на людей особого сорта, занятых настолько таинственным делом, по сравнению с которым меркли даже секреты самих ракетчиков.
