Руководитель испытания и начальник экспедиции ВНИИЭФ И.Ф. Турчин часами сидел на линии правительственной связи (ВЧ), ведя переговоры с руководством Главного Управления министерства и с «домом», то есть, с Фишманом. Под общую ответственность решили провести подрыв в сложившихся аварийных обстоятельствах. К счастью, взрыв состоялся, хотя и без физических измерений.
Параллельно с опытом проводился «разбор полетов» — анализ причин выхода из строя кабельных линий. Руководство опыта и ВНИИЭФ считало, что причина кроется в высокой температуре разогрева твердеющего бетона в забивочном комплексе. Она могла намного превышать допустимую температуру нагрева изоляции коаксиальных кабелей. Поскольку кабели крепились с помощью резиновых жгутов (шкимок), то при разогреве изоляции жгут мог пережать кабель и замкнуть медную оплетку кабеля на центральную жилу.
Проектный же институт категорически возражал против такой схемы аварии. Проектанты считали, что сильного разогрева в бетонной пробке быть не должно, и что они выполнили требования технического задания в полном объеме. Выходило, что вся вина за случившееся ложится на ВНИИЭФ, хотя было и неясно — в чем он виноват конкретно?
Истину мог установить только эксперимент, и по совместному решению заместителя Министра среднего машиностроения СССР и начальника 12-го — «ядерного» — ГУ Министерства обороны СССР была создана комиссия по выявлению причин выхода из строя коаксиальных кабелей.
Вызвали специалистов из НИИЦемента, разработали программу исследований, на берегу Иртыша пробурили три скважины глубиной до пяти метров и воссоздали систему прокладки и крепления кабелей использованных типов с моделированием бетонной забивки. Бригада специалистов-«бетонщиков» из НИИЦемента организовала необходимые температурные измерения по длине и радиусу скважин. Теперь надо было ждать, и заместителя руководителя экспедиции по физическим измерениям Горбачева срочно вызвал в институт Фишман.
Прилетев в Саров, Горбачев прямо с аэродрома отправился к конструкторам, где срочно собрали совещание. Прежде всего, стали внимательно разбираться с техническим заданием (ТЗ) ВНИИЭФ на проектирование скважины для опыта. Скрупулезно, шаг за шагом анализировали пункты ТЗ. И вот у всех вырвался вздох облегчения: в ТЗ говорилось, что система забивок должна обеспечивать сохранность кабелей при механических, тепловых, химических и многих других типах воздействия. А, следовательно, ВНИИЭФ не виноват!
«Мы, как и положено серьезной организации, выпускающей серьезную продукцию, — вспоминал Валентин Матвеевич, — не могли не предусмотреть нормальную работу и при возможных непредвиденных обстоятельствах. Сказывалась школа надежности Фишмана…»
Горбачев сразу же улетел на полигон, где к тому времени была получена полная картина температурных полей в макетах скважины. Температура разогрева бетона доходила до 90 °C, в отдельных случаях — даже до 123 °C, и намного превышала допустимую температуру эксплуатации кабелей.
Бетонные пробки были вскрыты, кабели извлечены. В местах крепления резиновыми шкимками кабели были деформированы, и оплетка замыкалась на жилу.
В полигонной работе нет мелочей, и случай с резиновыми шкимками тому пример. По техническому заданию ВНИИЭФ кабели должны были крепиться простой бечевкой. «Внешние» же проектанты решили, что это архаично, а вот резиновые шкимки — куда как хорошо.
«Но, — заключал свой рассказ В.М. Горбачев, — как любил говорить Давид Абрамович: «Лучшее — враг хорошего!». И опыт в скважине 1053 — яркая иллюстрация необходимости жесткого соблюдения нормативных документов, чего всегда неукоснительно добивался Д.А. Фишман».
ВО ВСЕХ отраслях техники обеспечивать качество (надежность, безопасность, долговечность, экономичность, технологичность, воспроизводимость и т. д.) конструкции не проще, чем в зарядостроении. Но «зарядная» система обеспечения качества имеет уникальные особенности. И чем более полно она отвечает своему предназначению, тем более она отличается от своих аналогов в авиакосмостроении, в машиностроении, в электронике и т. д.
Объясняется это тем, что, во-первых, ядерный заряд аттестуется в крайне малом количестве испытаний по сравнению с другими техническими системами, а, во-вторых, поэлементная отработка ядерного заряда не дает того уровня надежности, который может быть достигнут поэлементной отработкой, например, систем космической ракеты или автомобиля. Всесторонне можно проверить качество заряда лишь в прямом опыте, в представительной (как говорят специалисты по надежности) серии экспериментов.
Тем не менее, Давид Абрамович Фишман вместе со своими учениками и соратниками создал такую систему качества, когда при ограниченном объеме прямых испытаний качество надежно и всесторонне обеспечивается за счет своих системных черт. То есть, за счет системы ОСТов, методик и программ отработки, за счет системы документации, за счет принципов авторского надзора в серийном производстве и гарантийного сопровождения войсковой эксплуатации зарядов вплоть до момента их снятия с вооружения, разборки и утилизации.
Читателя-неспециалиста этот перечень может утомить, но, вообще-то, и он далеко неполон. Вот оценка Главного конструктора зарядов во ВНИИЭФ с 2001 по 2010 годы Евгения Дмитриевича Яковлева:
«Настойчивая работа по внедрению системы Фишмана в практику дала прекрасные результаты. Переданные на вооружение отечественные заряды обладают относительно небольшой чувствительностью к изменениям условий производства и эксплуатации, высоко надежны, не создают серьезных проблем при их массовой разборке, которая ведется в настоящее время. За десятилетия эксплуатации большого количества зарядов при их широкой номенклатуре не получено ни одной серьезной рекламации. То, что это — безусловный успех, можно видеть из сравнения нашего опыта с опытом разработчиков ядерного оружия в национальных ядерных лабораториях США: по имеющимся сведениям Министерству обороны США приходилось возвращать отдельные типы зарядов для их полной замены (жирный курсив мой, — С.К.)».
Пожалуй, даже непрофессионалу не надо много объяснять суть и значение последних, жирно выделенных слов! Вот как талантливо, мудро и основательно выстроила Систему Обеспечения Качества в зарядостроении инженерная школа Фишмана.
Глава 3
Мирные взрывы, газовые фонтаны и стихи на бланке ресторанного заказа
ОТДЕЛЬНОЙ строкой в жизни Фишмана стала программа мирных ядерных взрывов. Сегодня о ней забыли, а ведь с 1964 года по 1989 год в СССР было проведено 156 (сто пятьдесят шесть) промышленных ядерных взрывов.
Сто пятьдесят шесть — по всей стране, во многих республиках!
Создавались подземные хранилища на газоконденсатных месторождениях, проводилось сейсмическое зондирование земной коры в интересах геологоразведки. Мирные ядерные взрывы помогали «встряхнуть» истощающиеся нефтяные скважины, снимали напряжения в угольных пластах, тушили аварийные газовые фонтаны — о чем позднее.
Мирная ядерная программа была и в США — в 1957 году там начались работы по программе «Плаушер», однако наиболее мощные успехи имел СССР.
