В 1970 году на вооружение поступили ракеты «Минитмен-3» с тремя боеголовками каждая. На подводных лодках были размещены баллистические ракеты «Посейдон С-3», каждая из которых была оснащена 10–14 боеголовками. На вооружение стратегической бомбардировочной авиации поступила система СРЭМ — крылатая ракета с ядерным боевым оснащением.
Точность этих новых стратегических систем по сравнению с предыдущими была повышена более чем вдвое. Одновременно была увеличена мощность боеголовок. Только в результате этих мероприятий поражающие возможности США увеличились не менее чем в пять раз. А повышение точности однозначно выдавало нацеленность США на первый обезоруживающий удар по советским стратегическим силам— прежде всего по высокозащищенным шахтным пусковым установкам (ШПУ) межконтинентальных баллистических ракет (для удара возмездия по целям типа крупных городов высокая точность не требуется).
В сфере якобы «оборонительных» систем США приняли широкомасштабные программы создания ядерной ПРО: «Найк-Икс» (1963—65 годы), «Сентинел» (1965— 69 годы), «Сейфгард» (1969—76 годы).
В этих условиях Советский Союз вынужден был принять адекватные меры. Для стратегических систем необходимо было новое боевое оснащение, способное преодолевать противодействие системы ПРО. Повышение стойкости конструкции заряда и боеголовки в целом к воздействию поражающих факторов ядерного взрыва противоракет стало одной из приоритетных задач.
Значительная веха этого периода — 1966 год, когда во ВНИИЭФ был испытан экспериментальный заряд с высоким уровнем стойкости и повышенными удельными показателями. Проверенные в опытах физические и конструкторские решения использовались в дальнейшем во всех стратегических термоядерных зарядах третьего поколения. Разработанные первичные заряды имели существенно меньшие габариты и массу. В них впервые было применено новое ВВ с более высокими удельными и прочностными характеристиками.
Заряды третьего поколения разрабатывались для решения широкого спектра задач, прежде всего — для боевого оснащения систем стратегических вооружений — МБР с разделяющимися головными частями. Стратегические заряды также применялись для оснащения головных частей ракет подводных лодок. Многие системы с этими зарядами находятся на вооружении до настоящего времени.
Исключительно важные результаты были получены в 1968—75 годах, когда шла отработка зарядов повышенной стойкости разных весовых категорий. В условиях подземных испытаний была проверена работоспособность стратегических зарядов мегатонного класса на полную мощность. В 1973 г. в преддверии заключения Договора об ограничении мощности подземных испытаний были проведены два испытания на Новоземельском полигоне с рекордной для подземных взрывов мощностью в несколько мегатонн.
Введение в строй парка ЭВМ БЭСМ-6 и создание программ, позволивших выйти на двумерный уровень расчетов, дали возможность рассчитывать заданные характеристики зарядов с достаточно высокой точностью.
Планы создания в США противоракетной обороны остро поставили вопросы повышения живучести ядерных боеприпасов. Была проведена серия полигонных экспериментов по изучению комплексного воздействия излучений ядерного взрыва на боеприпас, ядерный заряд и элементную базу. Широко исследовались возможности применения специальных защитных материалов.
При проектировании и отработке новых зарядов появилось много конструкторских новшеств. Внедрялись новые материалы (алюминиевые сплавы, титан, композиты, пластмассы, клеи и т. д.) и прогрессивные технологии (прессование, штамповка, защитные покрытия и ингибиторы и т. п.). Осуществлялась миниатюризация некоторых элементов конструкции, систем электрического инициирования, корпусных деталей, соединений и др.
Переход к новым первичным инициаторам потребовал усовершенствования газодинамической базы, измерительной техники, новых лабораторных методов контроля. Практически постоянно совершенствовалась технология проведения подземных испытаний и их аппаратурного обеспечения.
К середине 70-х годов были решены задачи ядерного оснащения комплексов оружия различного назначения. В стратегических силах это были межконтинентальные баллистические ракеты с моноблочными и разделяющимися головными частями Р-36М, УР-100К, УР-100Н, МР-УР-100, РТ-2П, во флоте— ракеты с моноблочными головными частями: Р-31 (комплекс Д-11), Р-29Р (комплекс Д-9Р), Р-27У (комплекс Д-5У). Для ядерного оснащения этих систем вооружения использовались ядерные заряды второго и третьего поколений.
Да, работать приходилось много, и вот некий эпизод из тех лет, рассказанный — в рамках возможного, одним из соратников Фишмана, лауреатом Ленинской премии и кавалером ордена Ленина Виктором Михайловичем Вороновым…
ШЕЛ 1967 год, все принимали повышенные обязательства к 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции — давно ожидаемому юбилею. Не минула кампания обязательств и разработчиков ракетного комплекса Р-36: к знаменательной дате «ракетное» Министерство общего машиностроения и «ядерное» Министерство среднего машиностроения обязались поставить на боевое дежурство в Ракетных войсках стратегического назначения (РВСН) пятьдесят ракетных комплексов Р-36.
Однако возникли неожиданные и очень болезненные неприятности — могли быть сорваны не только обязательства, под вопросом оказывалась вообще программа оснащения РВСН новыми могучими МБР. Дело в том, что в одном из пусков ракеты Р-36 в ходе летноконструкторских испытаний (ЛКИ) головная часть (ГЧ) на финиш не пришла. Иными словами, она где-то на траектории спуска разрушилась и до условной цели не долетела. А это означало, что в том виде, в каком комплекс Р-36 существует, его на вооружение принимать нельзя по вполне понятным причинам.
Начался поиск причин аварии. Исследования предусматривали, кроме прочего, совместное статическое нагружение ГЧ и имитатора заряда инерционными нагрузками, возникающими на атмосферном участке спуска ГЧ.
До этого лабораторная отработка корпуса ГЧ и заряда проводились автономно, по отдельности, на имитационных макетах в соответствии с упрощенной методической схемой. Окончательное заключение о прочности конструкции в условиях действия инерционных траекторных перегрузок предполагалось дать уже после АКИ. Но при первом же совместном испытании корпуса ГЧ ракеты Р-36 и прочностного макета заряда корпус ГЧ в зоне фланца крепления заряда разрушился при нагрузках даже меньше максимальных эксплуатационных!
ЧП!! Чрезвычайное происшествие.
А кроме прочего — вопрос: «Кто виноват?»
Как правило, в ситуациях, связанных с разного рода отрицательными неожиданностями, руководство института «по-джентльменски» уступало «почетную» роль спасителя чести и достоинства «фирмы» Давиду Абрамовичу. Так было и на этот раз.
В Саров прилетел заместитель министра среднего машиностроения — знаменитый Владимир Иванович Алферов. Штаб замминистра расположился в кабинете Харитона, который тогда отсутствовал, как и Главный конструктор зарядов Негин. Рабочую группу по выяснению и устранению причин, ведущих к аварии возглавил Фишман.
В.М. Воронов вспоминал:
