– Снаружи. – У Бетти слегка хитроватый вид. – У нас кое-кто в гостях. Она показывает дорогу.
Моя кожа холодеет. Только не Мэтью. Он не мог просто так заявиться! А вдруг это Сандра? У меня сжимается сердце, когда я представляю, как она катится по садовой дорожке, заплаканная и разъяренная, взывая ко мне с коляски. Но как раз в тот момент, когда мое воображение отказывается представить что-либо еще более дикое, пушистый белый комочек влетает в парадную дверь в сопровождении моей младшей дочери.
– Разве она не чудесна? – Глаза Дейзи сияют. – Мадам Бланш спросила, можем ли мы присмотреть за ее новым щенком. И бабушка согласилась. Ее зовут Коко. Разве это не самое милое имя на свете?
Я стреляю взглядом «Как ты могла?» в свою свекровь. Дейзи уже целую вечность просит собаку, но мы со Стюартом сошлись во мнении, что не можем брать на себя такую ответственность. Учительница французского повела себя бесцеремонно.
– Это только до завтра, – поясняет Бетти. – Бедной женщине нужно было куда-то уехать – она казалась испуганной, совершенно измученной, – и ей не с кем было ее оставить. – Она понижает голос: – Дейзи немного расстроилась из-за урока. Все прошло не так уж хорошо. Эти неправильные глаголы кого хочешь доведут.
Я всем сердцем сочувствую своей младшей дочери. В отличие от прирожденной отличницы Мелиссы, Дейзи никогда не блистала успехами в учебе. И хотя она определенно склонна к рисованию, базовые знания иметь тоже необходимо.
– Хорошо, – киваю я. – Но, пожалуйста, не позволяйте щенку лезть на диван.
– Ага, – говорит Бетти, пока мы бежим за Коко, которая направилась прямо в гостиную. – Похоже, уже поздно.
Следы лап по всей моей прекрасной голубой обивке от «Коулфакс и Фаулер». Грязь на чистом холсте. Точь-в-точь как мое прегрешение.
– У тебя на руке большой синяк, дорогая, – замечает свекровь. – Откуда он у тебя?
Я почти забыла, как отчаянно Мэтью пытался удержать меня. Сейчас уже не больно, но Бетти права. Там большая красно-синяя отметина.
– Ударилась, когда выходила из такси, – быстро отвечаю я.
– Бедняжка. Там в ванной есть новый тюбик крема с арникой в шкафчике. Обязательно намажь.
– Бабушка! – зовет Дейзи из кухни. – Иди поиграй с Коко! Правда, она прелесть?
Эта собака повсюду! Мне нужен отдых, иначе моя голова взорвется. Поэтому я предоставляю их самим себе и поднимаюсь наверх, чтобы принять ванну. Я добавляю туда щедрую порцию дорогого масла с лавандой и лимонной вербеной (бесплатно со съемочной площадки) и погружаюсь. А потом – блаженство! – ложусь на спину и закрываю глаза на несколько роскошных мгновений, вытянув ноги. Мой телефон рядом, на случай очередных проблем по работе или чего похуже…
Я погружаю голову в воду, словно пытаюсь смыть из памяти прошлую ночь. Мне становится немного лучше. Но когда выныриваю, раздается звук входящего сообщения. Я поспешно тянусь за полотенцем, чтобы вытереть руки, и смахиваю уведомление в сторону. На экране вспыхивает фотография.
Я замираю. Там я. Лежащая в объятиях Мэтью.
«Сделал это селфи, когда ты
спала прошлой ночью.
Мы красивая пара, тебе не кажется?»
Что он творит? Внезапно я прихожу в такую ярость, что готова швырнуть телефон в стену. А если бы я была рядом с детьми, когда открыла эту фотографию? Или со Стюартом? Они могли бы увидеть… Об этом невыносимо думать.
«Удали это. Я серьезно, Мэтью.
Ради всего святого, я замужем.
И ты тоже женат. В какую игру ты играешь?»
Ответ приходит мгновенно:
«Попс!
Я ни во что не играю. Я предельно серьезен.
Когда два человека вроде нас снова встречаются
после стольких лет, мы не можем
просто отпустить друг друга…»
Я собираюсь напечатать ответ, но три точки в конце его фразы показывают, что он еще не закончил. Я права.
«Я признаю, что совершал ошибки, когда мы
были молоды, но еще есть время все исправить.
Ты хочешь меня. Я знаю. Ты просто боишься,
и это понятно. Но не надо бояться. Как я уже сказал,
я здесь ради тебя. Я позвоню завтра. Сладких снов».
Глава 14
Бетти
Когда я очнулась – с трубкой в руке, прикрепленной к капельнице рядом, – то увидела испуганного Джока.
– Я думал, ты умерла, – прошептал он. По его щекам потекли слезы. – Это была чрезвычайная ситуация. Им пришлось разрезать тебя, чтобы вытащить ребенка.
Волна острой паники вместе с тошнотой захлестнула меня.
– Мой ребенок! – воскликнула я. – Где мой ребенок?
Муж кивнул в сторону пластиковой кроватки рядом со мной, которую я раньше не заметила.
– Все в порядке. Но мы могли потерять тебя. Я так испугался. Не знаю, что бы я тогда делал. Один, с малышом.
Я покосилась на кроватку, где лежал маленький белый сверток.
– У нас мальчик или девочка? – прошептала я.
Лицо Джока смягчилось.
– Парень. Однажды он будет играть за Шотландию. Я запишу его в клуб «Селтик».
Раньше не видела Джока таким заботливым, любящим. Как будто он превратился в другого человека. Но я невольно почувствовала разочарование, вспомнив об Элис с ее светлыми волосами и белозубой улыбкой. Как же я хотела дочь!
– Мы назовем его Стюартом, – произнес он. – Это звучит профессионально. Он может стать врачом или адвокатом с таким именем.
У меня на языке вертелось, что мой муж всегда весьма язвительно относился к образованным классам. Но сейчас, похоже, было не время спорить. Что же касается имени, то Стюарт казалось слишком взрослым для ребенка. Я попыталась дотянуться до белого одеяла, из которого торчала маленькая головка, но острая боль в животе остановила меня.
– Ой!
– Боюсь, вы пока не можете этого сделать, – сказала вошедшая медсестра. – Некоторое время после кесарева сечения никаких резких движений. И не беспокойтесь о боли. Она часто ощущается в месте разреза после операции. Вот, позвольте мне.
Она положила ребенка мне на руки. Я уставилась на него. Руководительница дородовых курсов предупреждала нас, что дети могут выглядеть как «сморщенные маленькие обезьянки». Но у моего сына – как странно звучало это слово! – была гладкая кожа, и он смотрел на меня ярко-голубыми глазами, словно запоминая каждую черту моего лица. «Привет, – казалось, говорил он. – Я знаю, что ты вообще-то хотела девочку, но ты научишься любить меня. Так же, как я люблю тебя».
Научусь? Я уже любила. Я наклонилась, чтобы поцеловать сына в лобик. Его запах притягивал меня. Темные пушистые волосы на его голове были такими мягкими!
