– Кстати… – однажды сказал муж. Время для посетителей завершалось, но его задержали на фабрике. (Он пояснил это таким тоном, который ясно давал понять, что его присутствие там было жизненно необходимым.) – Та твоя подруга Джейн тоже в больнице. С ней не очень хорошо. Наткнулся на ее муженька-выпендрежника, когда шел сюда.
– Джейн? – воскликнула я. – Что случилось? С ее ребенком все в порядке?
– Да, насколько мне известно. Но твоей подруге нет до него никакого дела. Из-за послеродовой депрессии, со слов этого хмыря Гэри. Я же говорил, что подруга из нее так себе. Что это за женщина, которая даже не взглянет на собственного ребенка?
Это было совсем не похоже на Джейн. Куда ее положили? Я огляделась. К этому времени меня перевели из отдельной палаты в общую послеродовую, но я нигде ее не видела. Я попытался встать с кровати.
– Мне нужно ее найти. Ой!
Швы все еще болели.
– Ты никуда не пойдешь, – заявил Джок, звоня в колокольчик. – Где эти чертовы медсестры?
– Они работают.
– Плохо работают! – Он поцеловал меня в макушку. – У тебя непростой случай. Они должны постоянно находиться рядом.
Потребовалось время, чтобы подошла медсестра, но когда она появилась, то поддержала Джока, к моему большому разочарованию.
– Ваш муж прав. Кесарево сечение – это серьезное вмешательство. В течение нескольких недель вам нельзя напрягаться.
Но как же я стану заботиться о Стюарте? И что насчет Джейн? Я чувствовала себя бесполезной, не будучи рядом с ней, когда она так много сделала для меня.
– Хорошо, что твоя мама живет рядом, чтобы помогать, – произнес Джок. – Я не могу постоянно отпрашиваться с работы.
Разумеется, он был прав, но лучше бы не говорил этого таким резким тоном. Тот подобревший Джок еще проявлялся в нем, время от времени. Но не такой добрый, как сразу после кесарева сечения, когда я только пришла в себя.
Как только муж ушел, мне удалось выяснить, что Джейн поместили в отдельную палату в конце коридора. Я поковыляла туда на рамке-ходунках, которую мне одолжили, но когда добралась, то увидела на двери объявление:
«Никаких посетителей».
– Боюсь, она никого не хочет видеть, – сказала одна из медсестер. – Завтра ее все равно выписывают домой.
Возможно, это означало, что ей стало лучше! В конце концов, меня выписали, но из-за «постоперационного вагинального кровотечения», как назвала это участковая медсестра (действительно сильного, иногда с большими сгустками крови), мне посоветовали оставаться дома в течение нескольких дней, пока оно не прекратится. Как же я стремилась увидеть Джейн! Но не могла никуда выйти. И позвонить ей тоже не могла, поскольку Джок отключил линию.
– Мне необходимо снова иметь телефон, – сказала я мужу. – А если Стюарт заболеет и нам потребуется вызвать врача?
– Ты права, – кивнул он, поглаживая сына по голове. – Но не пользуйся им слишком часто. Учти, мы должны быть бережливыми. Теперь у нас еще один рот, который нужно кормить. Не говоря уже о всякой одежде для ребенка.
Телефонистам понадобилось несколько недель, чтобы все наладить, но когда они это сделали, я позвонила Джейн, пока Джок был на работе.
– Алло! – раздался равнодушный голос на другом конце провода.
Сначала я подумала, что ошиблась номером.
– Это я, – произнесла я.
– Кто – я?
– Бетти.
Я не знала, что сказать. Если бы я сообщила, что знаю о ее депрессии, она могла бы расстроиться еще больше. Нам говорили об этом на дородовых курсах. Там это состояние называли «послеродовая хандра». Если становится действительно плохо, то может потребоваться медицинская помощь.
«Как можно быть несчастной после рождения ребенка?» – спросила я тогда Джейн. Но она замолчала, а потом сменила тему.
– Как ты назвала своего малыша? – поинтересовалась я, понимая, что даже не знаю, мальчик это или девочка.
– Вайолет.
– Еще одна дочь! Как чудесно.
– Да. – Ее голос был тусклым и ровным, без обычного щебетания.
Я попыталась еще раз до нее достучаться.
– Какое красивое имя!
– Прости, Поппи, но мне пора. Позднее поговорим. – Джейн положила трубку, даже не спросив меня о Стюарте.
Это было неправильно. Я понимала. Поэтому я положила Стюарта в подержанную детскую коляску с пятнистым матрасом, которую нам «подогнала» мама, и каким-то образом умудрилась добраться до дома Джейн, часто останавливаясь, потому что швы болели и я чувствовала себя очень усталой.
Гэри открыл дверь. У него были большие темные круги под глазами.
– Прости, что вот так заявилась… – начала я.
Но он, казалось, испытал облегчение, увидев меня.
– Нет. Я рад, что ты здесь. Пожалуйста, проходи.
Джейн сидела в кресле возле раздвижных дверей, выходящих с веранды в их прекрасный сад. Она едва взглянула на меня. Ее волосы были вялыми, немытыми и растрепанными. Она все еще была в ночной рубашке, босиком. Рядом с ней стояла плетеная колыбелька с розовыми оборками. И хотя я уже всем сердцем любила Стюарта, я все равно почувствовала укол зависти. Как же мне хотелось иметь дочь! Это одна из причин, Поппи, по которым я так к тебе привязалась.
– Я не знаю, что с ней делать, – тихо произнес Гэри, встав рядом со мной. – Она не позволяет мне помочь ей одеться, не разговаривает и не ест. После рождения Элис было нечто похожее, но далеко не так плохо. Слава богу, в школе каникулы, так что я могу присмотреть за Джейн.
У меня мелькнула мысль, что с тех пор, как я выписалась из больницы, Джок просто предоставил меня самой себе. Именно я вставала к ребенку по ночам, несмотря на то что швы еще не зажили. И хотя моя мать время от времени помогала, она, казалось, получала определенное удовольствие, напоминая мне, что у нее тоже есть своя жизнь. Она не может просто «бросить все». В конце концов, это ведь я «решила завести ребенка».
– Очень сочувствую, – вздохнула я.
Глаза Гэри увлажнились, и он жестом указал на кухню, где мы могли поговорить наедине.
– Она как будто превратилась в кого-то другого. Я надеялся, что будет лучше, когда мы вернемся домой. Увы. Акушерка говорит, что это должно пройти, но я все равно боюсь. – Он еще больше понизил голос, так что я едва могла его расслышать: – С ее матерью было то же самое после рождения Джейн. Депрессия – их семейная черта.
– Никогда бы не подумала, – тихо сказала я.
– Ну, это накатывает приступами. Бо́льшую часть времени с ней все было в порядке. И даже когда бывала немного подавлена, она всегда умела притворяться веселой, особенно если могла помогать другим.
Мы оглянулись на Джейн, неподвижно сидевшую у дверей, и меня внезапно охватила нежность и жалость к подруге. Что ж, теперь настал мой черед ее поддержать. Кесарево кесаревым, но я помогу Джейн. Я перед ней в долгу.
