– До того как он разорвал с вами отношения, вас отобрали на престижную главную роль в студенческой постановке третьего курса вместе с Мэтью Гордоном, не так ли?
– Да, – тихо произносит Поппи Пейдж. Заметно, как присяжные недоумевают, какое это имеет отношение к делу. Прокурорская поверенная, судя по выражению ее лица и тону голоса, почти наслаждается всеобщим ожиданием.
– Верно ли то, что Сандра Райт, ваша дублерша, заменила вас в спектакле?
Поппи кивает.
– Пожалуйста, отвечайте вслух, миссис Пейдж.
– Да.
Это короткое слово будто вытаскивают из нее клещами.
– Может быть, вы объясните суду, почему это произошло?
Поппи Пейдж вцепляется в передний край трибуны.
– Накануне мне предстояла небольшая операция в больнице, и я там осталась, потому что возникли осложнения, – произносит она.
– Что за «небольшая операция»?
И тут что-то происходит. Несмотря на напряжение в зале, по лицам видно, что подобного никто не ожидал. Поппи Пейдж начинает плакать. Не просто роняет пару слезинок. А плачет так, словно выворачивается наизнанку. Несколько присяжных подаются вперед в своих креслах. Некоторые – с симпатией. Другие – с неприкрытым любопытством.
– Я делала аборт, – всхлипывает она.
Из публичной галереи раздается аханье. Молодая девушка встает и выбегает из зала, за ней следом – женщина постарше.
– От кого вы были беременны?
– От Мэтью, конечно! – Слезы все еще льются, но теперь ее глаза сверкают, а слова извергаются бешеным потоком. – Я не хотела забеременеть. Это произошло случайно. Я хотела оставить ребенка, но Мэтью сказал, что сейчас «неподходящее время». Я помню его точные слова.
Один из присяжных, молодой человек с болезненным выражением лица, резко втягивает воздух. Может, в его жизни была схожая ситуация? Его девушка решила избавиться от их ребенка? Вот в этом и суть суда присяжных. Как правило, в жюри находится по крайней мере один человек, который примеряет обстоятельства дела на себя по личным причинам. Это может оказаться полезным для защиты. Или фатальным.
Теперь слова Поппи Пейдж отчетливо звучат, словно она стоит на театральной сцене и стремится донести их до самого дальнего ряда зрителей.
– «Мы слишком молоды, чтобы иметь ребенка на данном этапе нашей жизни», – сказал он мне. – Она достает из рукава платочек и вытирает глаза. – «Нам нужно думать о своей карьере. Что, если тебе дадут крупную роль, Попс, – а я уверен, что так и будет? Как быть актрисой, имея маленького ребенка? Мы всегда можем подумать о создании семьи позднее, когда крепче встанем на ноги».
– «Попс», – тихо повторяет поверенная. – Он дал вам это прозвище?
– Да. – Поппи обхватывает голову руками.
– Но совместную семью вы впоследствии так и не создали?
– Нет.
– Вы можете объяснить нам почему?
Она поднимает голову. По ее лицу еще текут слезы, но она больше не плачет. На ее лице – ненависть.
– Потому что потом он бросил меня ради Сандры.
– У него в то время уже был с ней роман?
– Он сказал, что нет.
– Вы ему поверили?
– Да. Нет. Я не знаю.
– Но ведь есть еще кое-что, не так ли? Верно ли, что, когда Сандра вас заменила, ее заметил продюсер, искатель молодых талантов, который присутствовал в зале? Благодаря этому она заполучила агента и свою первую роль?
– Да. Но на самом деле Сандра так и не добилась успеха.
– Даже если так, ей представился шанс, который мог бы быть у вас. Наверное, это было несправедливо по отношению к вам, миссис Пейдж. Вы избавились от ребенка ради своей карьеры и из-за чувств к Мэтью Гордону. Но в итоге вы потеряли все.
На мгновение Поппи Пейдж задерживает взгляд на обвинительнице.
– Да, – натянуто отвечает она. – Вы правы. Потеряла.
– Вдобавок ко всему Мэтью женился на Сандре.
– Да.
– Вы, вероятно, были очень расстроены.
– Естественно. Но потом я встретила своего мужа, и у нас появились наши милые девочки. – Она смотрит на галерею. – Я оставила все это в прошлом.
– Неужели, миссис Пейдж? Разве не правда, что, когда вы столкнулись с Мэтью Гордоном на рождественской вечеринке «Ассоциации поддержки актеров и агентов», все ваше былое «расстройство» вернулось?
– Не совсем. – Теперь она успокоилась. Или, по крайней мере, с виду. Вероятно, поняла, что ее предыдущий гнев смотрится не очень хорошо. – Встреча оживила старые воспоминания, но я скорее была опечалена, чем разозлена.
– «Разозлена»? – Обвинительница цепляется за это слово. – Это несколько отличается от прежнего выражения «расстроена». Правда ли также, что вы переспали в отеле Уортинга с Мэтью Гордоном вскоре после встречи с ним на вечеринке? На двуспальной кровати в двухместном номере, который сами забронировали, а он оплатил?
Молчание.
– Пожалуйста, ответьте на вопрос.
Поппи Пейдж по-прежнему молчит.
Голос прокурорской поверенной полон сарказма:
– Может, вы хотите, чтобы я его повторила?
Поппи Пейдж качает головой. Является ли это ответом или упреком самой себе, не ясно.
– Я забронировала номер, потому что мне нужно было где-то остановиться после встречи с отцом, – объясняет она. – Оставалось только ограниченное количество номеров, поэтому мне пришлось взять двухместный.
– Но вы переспали там с Мэтью Гордоном? – нетерпеливо спрашивает поверенная.
– Да! – Голос Поппи звучит почти как стон. – Но сразу же после этого я поняла, что это была ошибка.
Обвинительница ухватывается за это с удовольствием.
– Вы с ним переспали, – повторяет она, словно для того, чтобы донести этот факт до любого в зале, кто мог его упустить. – Но он ведь не оставил вас в покое, правда? Постоянно приставал к вам и просил о новой встрече.
– Совершенно верно. Он сказал, что мы созданы друг для друга.
– Что вы при этом почувствовали?
Поппи снова бросает взгляд на галерею.
– Я испугалась, что он расскажет моему мужу.
Теперь голос обвинительницы гремит:
– А я полагаю, Поппи Пейдж, что вы были не просто «расстроены», как заявили ранее. Вы по-настоящему разозлились. Можно сказать, пришли в ярость. Рядом с вами находился человек, который вас предал. Он убедил вас избавиться от ребенка. Медицинские осложнения означали, что вы упустили важную возможность карьерного роста, которая выпала другой студентке. Он бессердечно, как сказали бы многие, бросил вас ради той самой студентки, на ком впоследствии женился. А потом он вернулся, много лет спустя, угрожая разрушить жизнь, какую вы для себя построили.
