Омское областное правление являлось для Восточного Казахстана высшим административным органом. Во главе округов стояли окружные приказы, куда входили: председатель – старший султан – и заседатели (два российских заседателя по назначению и два – из почетных казахов по выбору). В заседаниях имел право участвовать и командир казачьего отряда, расквартированного при ставке старшего султана. Коллегиальный характер рассмотрения различных дел в приказе ограничивал полномочия старшего султана округа, административные полномочия которого в округе охватывали сферу хозяйственной деятельности, вопросы просвещения, судебные и следственные дела.
Впервые в истории Казахстана в 1822 г. была введена выборная система. Старший султан избирался только султанами. Он имел чин майора российской службы и являлся чиновником, поставленным во главе местного правления. За десять лет службы старший султан получал дворянское звание. В случае отставки или срочной смены он оставался в числе почетных султанов.
Окружные приказы контролировали сбор податей, выполнение общественных повинностей, готовили отчеты по управлению округом в вышестоящие инстанции, собирали сведения о народонаселении, о сезонных пастбищах, землепахотных участках в степи, о количестве скота у населения, о транзитных торговых караванах и стационарной торговле
[396].
Что касается волостного и аульного звеньев управления, то коллегиальность здесь не соблюдалась. Во главе волостей стояли волостные султаны. Общество могло производить их перевыборы, но только с согласия Омского областного правления султаны, не управлявшие волостями, свое звание сохраняли, но в дела управления вмешиваться не имели права. Волостные чиновники, согласно российской «Табели о рангах», имели звание чиновников 12-го класса и пользовались правами волостного головы. Они подчинялись окружному приказу, наделялись исполнительной властью: выполняли приказы и постановления окружного приказа и судебных приговоров
[397].
Аульные старшины избирались жителями (султаны в выборах не участвовали) каждые три года, утверждались окружным приказом, и отменить выборы могло лишь начальство области. Чины старшинам не полагались, в правах они приравнивались к сельским головам, подчинялись волостным султанам, исполняли их приказания и были обязаны представлять им сведения о своем ауле
[398].
Мы уже говорили о том, что М. М. Сперанский в своем проекте «Плана государственных преобразований» выступал сторонником выборной системы в государстве, что нашло отражена в «Уставе о сибирских киргизах» (казахах. – Н. Б.). Предполагалось, что это облегчит управление огромной территорией пограничной области империи. Царское правительство стремилось создать здесь гибкую подконтрольную центру систему управления, обладающую достаточным влиянием в казахском обществе и способную проводить его политику. При этом контроль над выборами, особенно при избрании старших султанов и волостных управителей, полностью находился в руках правительства. Обычно кандидатуры выдвигались от нескольких кочевых групп, но право утверждения в должности Омским областным правлением превращало выборы в формальность. Хоть в Уставе и подчеркивалось, что волостные управители избираются «целой волостью», право наследства приводило к пожизненной несменяемости волостных управителей.
Если закон нарушался при выборе старших султанов, то еще проще обстояло с выборами волостных султанов: при открытии округов число волостных управителей – султанов и представителей других сословий – было почти равным, но со временем оно изменялось в пользу лиц несултанского происхождения. Медленно царское правительство вводило в аппарат местного управления старшин-родоправителей
[399]. Приступая к ликвидации привилегий казахской феодально-родовой знати, оно стремилось постепенно низвести их в правах до рядовых кочевников. Последние могли быть зачислены в сословия государственных крестьян, купцов и мещан.
Устав разрешил казахам селиться внутри империи, поступать на государственную службу. При этом, вступая в новое податное сословие, они на пять лет освобождались от уплаты податей и от несения рекрутской повинности
[400].
В Восточном Казахстане с 1822 г. вводилась также новая судебная система. Суд не был отделен от администрации. Органы местной власти наделялись преимущественно полицейскими функциями, они производили розыск, следствие и задержание лиц, совершавших то или иное преступление. По «Уставу о сибирских киргизах» (казахах. – Н. Б.) все судебные дела делились на две категории: уголовные и исковые. К уголовным относились: государственная измена, убийство, грабежи, «явное неповиновение установленной власти». Все остальные виды правонарушений, в том числе кража скота (барымта), считались исковыми. Уголовные дела рассматривались в окружных приказах на основании общих законов империи. Предварительное следствие проводилось одним из русских чиновников с участием казахского бия, выделенного для этой цели властями. В течение первых лет после организации округов официальные дела о барымте разбирались биями под контролем чиновников из окружного приказа
[401].
В связи с феодально-монархическим движением в Казахстане в 20–40-х гг. XIX в. усиливалась роль военных судов, а также власть военных и областных начальников. Всех заподозренных в участии в волнениях (по решениям и без решения судов, а во многих случаях распоряжениями военного губернатора или областного правления) ссылали в отдаленные районы Сибири, отдавали в солдаты, направляли на принудительные работы. Военные суды приговаривали к смерти целыми группами, особенно участников движения под руководством султана Кенесары Касымова. Указом 1852 г. казахи за убийство, грабежи и барымту предавались военному суду.
В отличие от уголовных исковые дела разбирались биями в аулах и волостях на основании местных обычаев. Суды биев подразделялись на родовые, подродовые, аульные, их связь с официальными органами власти со временем привела к фактическому огосударствлению значительной части этих судов. Все большее отражение находили в их решениях интересы царской администрации. Постепенно многие из биев превратились в разновидность местных государственных чиновников: одни приближались к положению судебных чиновников и назвались «новыми биями»; другие, придерживавшиеся традиционных правил, именовались «старыми биями» и имели больший авторитет при решении дел.
