13 января 1881 г. генерал М. Д. Скобелев сообщил о взятии крепостей Геок-Тепе и Денгиль-Тепе: «Из Геок-Тепе ухожу немедленно. Это сплошное кладбище, в котором погребено более 10 тыс. трупов, с наступлением жаров стоять будет немыслимо. Даже теперь трупный запах очень силен»
[568].
После взятия Геок-Тепе генерал М. Д. Скобелев предложил в своей депеше от 26 марта 1881 г. (г. Келет) начальнику Главного штаба генералу В. А. Обручеву план действий: «Как в политическом, так и в стратегическом отношениях, нам важен Дерегез, как удобный путь, ведущий по Герату; зато относительно пограничной черты с Буджнурдом и Кучаном думаю, что можно быть до крайности уступчивым. Удобная в смысле географическом и экономическом, граница, на основании уже оконченных съемок была бы Гяурса по водоразделу, через Кельте-чинар, верховья реки Фирузы на Хейрабат, Зейдаршахтей-рабат, реку Ширингай и по Атреку, но чрез это пришлось бы присоединить большие кишлаки Кифар и Мугамедибад…
[569] и много селений, распложенных по правому берегу Атрека. Этого, вероятно, без протеста со стороны Персии сделать не удастся; входить же в непосредственные отношения с Ильханиями, наше правительство не желает. Между тем, если уже решиться настаивать относительно Персии, то важнее всего создание вассального Артека и утверждение нашего влияния в Дерегезе, а не в местности по Атреку. Следовательно, встав всецело на почву полученных указаний…, можно было бы признать границею от верховьев Гяурской воды к верховьям вод Анаурской, на которой стоит Кельтечинар, далее по водорзаделу к верховьям вод Фирозинской, Чулинской и Гермабской и выйти на гору Мисанов, откуда пустынным хребтом Копет Дага на верховья Чиндыра, и если бы Персидское правительство отстаивало Карыкалэ, то без неудобства относительно наших интересов далее к верховьям Сумбара, причем, Карыкалу отдать Персии за это. Ставлю первостепенно важным вопросом, чтобы к России отошло все течение Аннуйской воды с Килятечинаром, причем перевал должен быть в наших руках. Отсюда идет удобная колесная дорога к Мешеду, по плодородной стране. Командировал по этому пути в Мешед Генерального Штаба подполковника Мельницкого для составления военного описания… Все съемки и распросные карты будут приложены к этому донесению и заключаю, как признак персидского настроения и громадности завоеванного нами обояния в Курдских провинциях, достоверно известно, что Яр Магомед Хан Буджнурдский получил указание от Рукнуддфуле, что Нухури и Каракоила персидские. По получении сведения о взятии Геок-Тепе Шуджауддауле заявил российскому чиновнику Я. Таирову в Кучане: “Теперь все надежды на русских, что они дадут, тем и будем довольствоваться”. Магамед Али Хан Дерегезский прямо заявил мне, что был бы рад, если бы Дерегез принадлежал России, о чем мною уже донесено посланнику. Полковник Зюль-Фагар Хан о состоящих войсках донес в Тегеран, что с покорением Теке покорились нам и соседние персидские области, так как массы народа являются в место расположения наших войск и сближаются с нами. Зюль-Фагар Хан просил принять меры. затрудняющие сближение персидских подданных с русскими»
[570].
Были возражения против окончательного присоединения Ахал-Текинского оазиса и дальнейшего продвижения вглубь Средней Азии. Так, управляющий МИД Н. К. Гирс в письме представителю России в Персии И. А. Зиновьеву писал: «Не следует забывать, что одной из причин, побудивших нас к движению на восток от Каспийского моря, послужила признанная нами необходимость произвести впечатление на Англию и предупредить с ее стороны возможные против нас замыслы в Средней Азии. Таково было соображение, послужившее поводом к предпринятой в 1878 году экспедиции к Ходжа-Кале, каковая экспедиция и привела нас к убеждению в необходимости сломить текинцев»
[571].
Российские дипломаты в Персии критиковали действия военных в Средней Азии. Так, чиновник российского МИД Щелкунов сообщил К. П. Кауфману о том, что генерал М. Д. Скобелев принуждал персидских туркменов, кочующих по южному берегу Атрека, и йомудов принимать российское подданство
[572]. Эти факты способствовали тому, что М. Д. Скобелев был отозван из Туркестана и заменен генерал-лейтенантом Рербергом
[573].
К этому времени российский император, предполагая остановить продвижение российских владений в Средней Азии, ограничится Ахал-Текинским оазисом, МИД объяснял, что «к такому образу действия побуждают нас миролюбивые стремления нынешнего английского кабинета в Среднеазиатской политике, вполне соответствующие желанию Государя Императора. Поэтому Его Величеству угодно, чтобы вы отнюдь не вступали в какие-либо переговоры с Персидским правительством насчет Саракса [Серахса. – Н. Б.], тем более уже сообщали здешнему Английскому послу о решении не двигаться вперед и предупредили его, что рассчитываем на прекращение всяких происков со стороны английских агентов в Мерве»
[574].
14 июля 1881 г. Александр III одобрил решения Особого совещания по Текинскому вопросу об окончательном присоединении Ахал-Текинского оазиса и о заключении договора с Персией
[575]. 9 декабря 1881 г. в Тегеране была заключена Конвенция между Россией и Персией о разграничении к Востоку от Каспийского моря
[576]. Правительство Персии обязалось отводить воду речек и ручьев, текущих с гор в Атрек, в количестве, превышающем потребности персидского населения
[577].
В 1883 г. русско-персидская разграничительная комиссия на местности уточнила границу, установленную между двумя государствами на основании Конвенции 1881 г. Комиссия работала с 1883 по декабрь 1885 г.
[578] Осложнения возникли в персидском районе Старого Серахса.
В июне 1882 г. в Серахс прибыл наместник Хорасана с пятитысячным отрядом для закладки трех крепостей в Старом Серахсе, Кизылкое и Зурнадафе. Объясняя свои действия, персы ссылались на то, что граница была определена в Конвенции лишь до Серахса. Русские резко воспротивились такой трактовке, и 17 августа 1882 г. шах согласился с требованиями России, и прекратил военную акцию на Серахсе
[579].
