В 1239 году Илью отстранили от руководства, но раскол никуда не делся. Более того, даже сам устав, написанный под руководством Франциска, разные направления ордена интерпретировали по-разному. Разумеется, возникло много споров и конфликтов, в том числе о возможности иметь в собственности земли и дома. Иногда решающим аргументом мог стать какой-либо штрих биографии нашего героя, тем более что его яркая жизнь привлекала к нему внимание и помимо официальных житий существовало множество устных народных легенд, которые пересказывались и записывались, обрастая подробностями.
Кстати, само слово «легенда» в XIII веке означало вовсе не полуфантастическое повествование, как сегодня. На языке Средневековья это понятие означало «книга, которую нужно читать». Собственно, так legenda и переводится с латыни — «то, что должно быть прочитано». В наши дни этот смысл сохранился в картографии. Есть понятие «легенда карты», оно означает список или таблицу условных обозначений, используемых на данной карте с разъяснением их значения.
Во времена Франциска под «легендой» разумели назидательное чтение с целью получения примера для подражания. Подобная литература пользовалась в те времена большим спросом, который поддерживался Церковью. Так что же нужно было читать о Франциске?
Идея создания жития носилась в воздухе еще при жизни Франциска, но заказ как таковой оформился к моменту его канонизации, произошедшей менее чем через два года после смерти (16 июля 1228 года). Скорость беспрецедентна и свидетельствует о колоссальном впечатлении, произведенном нашим героем на его современников. К этому времени уже было собрано большое количество воспоминаний о святом, из которых планировалось создавать «легенду».
Папа Григорий IX поручил ответственный труд Фоме Челанскому
[5], известному писателю, к тому же близко знавшему святого из Ассизи. Последнее утверждение, правда, спорно. Хотя Челанский и вступил в орден в 1215 году, францисканский историк XVII века, Лука Уоддинг, не упоминает его среди апостолов Франциска.
Скорее всего, Уоддинг прав. Папа Григорий выбрал составителя жития более за литературный талант, чем за приближенность к герою, что вполне логично. Фома Челанский был достаточно выдающейся личностью. Помимо литературной деятельности, он подвизался на церковном поприще. Всего в двадцать с небольшим (в 1221 году) его назначили кустодом
[6] миноритских
[7] монастырей в Кёльне, Майнце и Вормсе, а годом позже — министром немецкой провинции францисканского ордена. Его литературные достижения также велики. Именно ему приписывают текст одного из самых известных католических гимнов — «Dies irae».
Работал первый францисканский агиограф
[8] быстро и уже в 1229 году показал папе пробный вариант жития. Искать яркий образ героя или точное описание исторического контекста в его труде, написанном по заказу понтифика, бессмысленно. Жанр жития сильно отличается от биографического. Писатель, создавая подобное произведение, стремится не к достоверности, а к проникновению в суть подвига святого.
Словно иконописец, Фома творил строго по канону, которым для него стали жития Мартина Турского, Бенедикта Нурсийского и Бернарда Клервоского.
Но своеобразие и живое обаяние Франциска смогло пробиться даже сквозь это явное «вышивание по канве». Причем новизна была и в фактах биографии, и в духовной сути подвига. К тому же духовные поиски героя описаны в этом тексте с удивительно современным психологизмом. Спустя 15 лет Фома Челанский снова принялся писать о Франциске. «Второе житие святого Франциска Ассизского, составленное Фомой Челанским» создавалось по предписанию Женевского генерального капитула
[9] францисканцев от 1244 года, где решили «записать факты или даже слова Франциска», не ограничиваясь одними чудесами. На самом деле «Второе житие» выглядит более «чудесно», чем первое. В нем заметнее попытки провести параллели жизни святого из Ассизи с Евангельскими событиями. Например, его мать, скрытая в «Первом житии святого Франциска» под «родителями», воспитавшими сына «бессмысленно, по правилам суеты века сего», во «Втором житии» сравнивается со святой Елисаветой, матерью Иоанна Крестителя. Правда, это не спасло «Второе житие». На следующем, Парижском, капитуле, состоявшемся в 1266 году, оба творения Фомы Челанского попали под запрет и дошли до наших дней, сохранившись чудом, буквально в нескольких копиях.
Эта жесткая чистка связана с именем святого Бонавентуры из Баньореджо
[10], которого избрали генералом
[11] францисканцев в 1257 году. По легенде, он видел Франциска только один раз в детстве, но встреча оказалась судьбоносной. Так случилось, что маленький Бонавентура (тогда еще Джованни Фиданца) заболел, и болезнь оказалась столь сильна, что справиться с ней не смог даже отец — известный медик. Тогда отчаявшаяся мать понесла мальчика к Франциску. Тот, взглянув на ребенка, промолвил на латыни: «Bona venture», что значит: «счастливое будущее» или «счастливый род». Мальчик выздоровел и сделался францисканцем. Известен и другой вариант, согласно которому мать Джованни только обращалась к святому из Ассизи в молитвах, и тогда «bona venture» трактовалось, как «счастливое пришествие» Франциска.
Выдающийся богослов и писатель, Бонавентура создал по просьбе братии свой вариант жития Франциска, называемый «Большая легенда, составленная святым Бонавентурой из Баньореджо». После появления этой рукописи все прежние биографии решили уничтожить. Конечно, святой Бонавентура действовал так не ради своих писательских амбиций, а ради истины — как он ее понимал. По его понятию, обычному человеку не под силу подражать такой исключительной личности, какой был Франциск. Поэтому не нужно гнаться за недостижимым, а следует адаптировать монашеский идеал францисканцев к реальной жизни. Братия должна пожизненно оставаться в стадии ученичества, без возможности стать мастером, но с осознанием огромной важности процесса обучения.
Такое «послабление» в области аскетизма дало неожиданный прорыв в научной деятельности. До Бонавентуры наукой занимались преимущественно доминиканцы. Он изменил это положение. Именно францисканцы внесли большой вклад в науку позднего Средневековья. Они работали в прославленных университетах — в Оксфорде, Париже, Болонье… Выдающийся ученый Роджер Бэкон
[12] — тоже францисканец.
