Этот текст в полной мере выражает метафору жизни святого Франциска, ключ к постижению францисканской радости.
Можно сказать, что это уже и не про радость даже, а про некую высшую свободу, защищающую от любых земных страхов. Такой была доктрина нашего героя, именно она привлекала красотой, отталкивала суровостью и вызывала жгучее желание создать какую-нибудь версию-лайт, пригодную для обычных, несвятых людей.
А сам Франциск, владел ли он искусством этой радости и свободы? В Ассизи продаются сувениры с изображениями счастливых улыбающихся монахов в коричневых капюшонах. Но жития говорят о плаче святого. Частыми горькими слезами современники иногда даже объясняют болезнь его глаз.
Действительно, наш герой очень редко пребывал в гармонии. Его мучили тяжелые психологические состояния. Вообще, с точки зрения объективной до цинизма официальной медицины, внешние проявления жизни Франциска могут сойти за банальные симптомы душевной болезни: начиная от внезапного прозрения у могилы апостола Петра и увлечения нищей жизнью до необычных поступков, поздних видений, даже стигматов. Русский врач-психиатр Николай Николаевич Топорков (1873–1935) в своем труде «Религиозные движения и душевное расстройство» попытался объяснить тяжелым психическим диагнозом все духовные достижения Франциска Ассизского:
«Большинство таинственных фактов из жизни Франциска — его видения, мистические беседы с Христом, борьба с демонами и пр., — находят себе легкое объяснение в тех аналогиях, которые дает нам клиника душевных болезней… В биографии св. Франциска много данных, имеющих глубокий психиатрический интерес. Не претендуя на точную клиническую квалификацию наблюдавшихся у него болезненных явлений, возьмем только то бесспорное, что вытекает из его жизнеописания. Ярко, пластично изображены состояния маниакального возбуждения Франциска. Здесь имеется резкая переоценка собственной личности, резкое двигательное возбуждение. Очень характерны состояния эйфории и глубокий контраст между ними и тяжелыми внешними условиями, при которых они имеют место. Не менее характерно описаны состояния депрессии; острая душевная боль, неспособность реагировать в такие периоды на какие бы то ни было свежие, бодрящие впечатления. Не подлежит сомнению, что Франциск нередко испытывал обманы органов чувств: зрения и слуха, а также общего чувства, и что наплыв обманов органов чувств был связан иногда с состояниями тревоги, страха. Уже после того как у Франциска имели место все описанные явления, когда он был уже отмечен печатью душевного расстройства, он стал во главе религиозного движения, которое носит, несомненно, признаки психопатической эпидемии».
Исследования профессора Топоркова вполне научны. Однако научное мировоззрение не является синонимом истины точно так же, как не являются ею и интуитивное мировоззрение, религиозные и философские системы. Религия, философия, наука, эмпирическая реальность — все они представляют лишь разные пути к единой цели — постижению тайны бытия.
В таком слиянии материального и духовного, научно обоснованного и мистического существует и наше тело. Есть целая область, вполне признаваемая официальной медициной, — психосоматика. Известно, что разного рода мышечные зажимы и психологические комплексы способны стать причиной физиологических заболеваний. И наоборот: позитивный настрой повышает шансы больного на выздоровление. Поэтому для биографа интересно медицинское исследование совсем иного рода. Интересно поставить нашему герою не психиатрический, а физиологический диагноз. Понять, как болезни корректировали его жизнь, а главное — отследить периоды духовных кризисов по общей картине здоровья. Автор совместно с врачом одной из московских клиник, Дмитрием Михайловичем Максименко, попыталась провести такое исследование.
Конечно, точный диагноз нашему герою поставить нелегко, однако при анализе письменных свидетельств можно все-таки попробовать сделать довольно конкретные выводы.
Помня о происхождении нашего героя, логично предположить, что в детстве он не испытывал физических лишений и рос здоровым нормальным ребенком, которого обходили стороной заболевания, распространенные в то время. Дети из бедных семей часто имели отклонения в развитии, вызванные недостаточным или неполноценным питанием, — от рахита и других авитаминозов до кретинизма. Впервые с проблемами здоровья Франциск столкнулся после заключения в перуджинской тюрьме. Разумеется, тюремные условия далеки от здорового образа жизни, но если вспомнить факты, получается, что болел он, уже вернувшись домой. А находясь в заключении, наоборот, чувствовал себя настолько бодрым, что постоянно пел и поддерживал товарищей, упавших духом. Конечно, он мог серьезно заболеть к концу заточения. Одна из версий говорит, будто его и освободили-то по болезни. Но именно то время, пока он лежал дома в весьма тяжелом состоянии, стало для него также и духовным кризисом, выйти из которого он смог лишь полностью перечеркнув прежнюю жизнь. Изменив себя духовно, он полностью выздоровел физически.
Чем конкретно он тогда болел? Некоторые источники упоминают лихорадку. Скорее всего, она стала следствием истощения во время нахождения в плену. Могла быть и травма, наложившаяся на плохие условия. В любом случае позже он смог полностью восстановить свои силы, иначе бы вряд ли смог думать о рыцарском походе. Этот факт говорит о крепости здоровья молодого Франциска. Именно это чрезмерное здоровье, эта витальность в какой-то момент начали сильно раздражать его своей слишком земной энергией. И он, подобно другим аскетам, занялся умерщвлением плоти.
Первым средством смирения тела, разумеется, стал суровый и продолжительный пост. Подвиги Франциска в этом отношении порой были столь экстремальны, что вызывали удивление и глубокое почтение к нему даже среди подвижников. Власяницы, постоянные епитимьи, невзгоды, нищая жизнь, утомление от проповеднической деятельности (в день приходилось посещать по четыре-пять деревень), ночевки на голой земле и питание — самое плохое, какое можно было себе представить. Ведь даже нищие питались чем Бог послал, а рьяный аскет-неофит поначалу и милостыню подвергал тщательной проверке, отбирая самое худшее. Обращает на себя внимание его удивительная выносливость. Он не только долгое время выдерживал все эти красочно описываемые биографами лишения, но при том еще постоянно занимался каким-либо трудом, и «никто не смел пребывать в праздности при нем, ибо немедленно получал строгое внушение». Иммунитет Франциска тоже явно был очень силен, иначе бы при таком тесном контакте с прокаженными он точно не уберегся бы от инфекции. Можно сказать, он создал свой орден и развивал его первое время, будучи исключительно крепким и здоровым человеком. Но после какого-то момента мы видим совсем другого Франциска, буквально разваливающегося на наших глазах от многочисленных тяжелых хворей.
Конечно, легче всего прийти к выводу, что Франциск наконец-то «довел» себя и его организм не вынес сверхнагрузок. Но хронологически резкая утрата здоровья, похоже, совпадает со вторым серьезным духовным кризисом, когда, уже и так изрядно утомленный непонятной позицией Иннокентия III, он столкнулся с непониманием внутри собственного ордена. Вообще, конец 1210-х годов ознаменован для него чередой горьких разочарований. Пройдя столько препятствий, он попадает, наконец, в вожделенную Святую землю, но не может решить ни одной из поставленных перед собой задач. Султан не пожелал перейти в христианство, крестоносцы не захотели слушать предостережений, даже пострадать за веру не удалось. После общения с султаном и крестоносцами Франциск совершенно не торопится возвращаться домой, но при этом не стремится продолжать проповедовать на Востоке, а просто общается с братьями. Налицо апатия и безразличие, очень для него нехарактерные. На родину Франциска вынуждает вернуться форс-мажорная ситуация в ордене, которая портит настроение еще больше. После череды этих событий наш герой вдруг становится практически инвалидом. В последние годы он даже не в состоянии ходить, хотя ему всего лишь около сорока лет. При этом, как ни странно, душевное состояние его гораздо бодрее, чем во времена похода на Восток. Он активно продолжает деятельность проповедника, передвигаясь на осле. Ласково наставляет братьев и поет гимны. Ему удается победить второй тяжелейший духовный кризис. Об этой яростной борьбе, закончившейся обретением стигматов, стоит поговорить отдельно. А пока попытаемся реконструировать «медицинскую карту» нашего героя последних лет его жизни.
