Поэтому слава «Божьего сына», конечно же, тяготила его и пугала, как, впрочем, и растущая популярность францисканского движения. В каком-то смысле ему повезло, что он рано умер и не увидел обширных баталий, развернувшихся в ордене вокруг его идеалов и восприятия его личности. Речь идет о конфликте между спиритуалами и конвентуалами. Названия эти появились далеко не сразу, но две конфликтующие стороны ясно определились еще при жизни Франциска.
Первые выступали строгими буквальными ревнителями идей Франциска. Вторые, называющие себя «братьями общей жизни», пытались адаптировать эти идеи, лишив их радикальности. Фактически они ратовали за то, чтобы сделать францисканские общины похожими на обычные монашеские ордены, которые существовали до Франциска.
Противостояние между этими двумя францисканскими группировками продолжалось почти сто лет и закончилось вмешательством Святого престола. Спиритуалов официально назвали еретиками в папских буллах 1317–1318 годов и начали преследовать.
Датой начала затяжной борьбы в недрах францисканского ордена исследователи называют 1220 год, когда Франциск, утомленный и расстроенный несовершенством братьев, отошел от руководства. После смерти господина Петра министром ордена был избран, при полной поддержке Франциска, Илья Кортонский, умелый администратор и отнюдь не поэт и не мистик. Конфликт резко обострился после кончины нашего героя, произошедшей в 1226 году. Илья Кортонский, по сути, оказавшийся на «горячем» посту в самое сложное время, начал активно работать над повышением влиятельности францисканцев, завязывая выгодные связи и грамотно используя уникальность и привилегии ордена. Нельзя сказать, что он хоть как-то предал своего учителя, избыточно радел за личный комфорт и стремился изгладить высокий пафос, заданный рыцарем дамы Бедности. Илья вел себя так, как считал нужным в этот сложный момент: строил монастырь Сакро-Конвенто, собирая на него деньги со всех провинций, проводил в жизнь идеи Франциска, как их воспринял от него. Но такое положение нравилось далеко не всем братьям, одни считали, что новый генерал забыл заветы учителя, другие упрекали его в излишней гордыне и недостаточном уважении к орденским священникам (сам он, как и Франциск, священником не был) и т. д. Непонимание усиливалось. В «Хронике двадцати четырех генералов ордена Братьев-миноритов»
[114] конфликт описывается так: «Брат Илья после кончины Святого Франциска начал строить огромную и впечатляющую базилику за стенами Ассизи на земельном наделе, который прозвали «адский холм». После же того, как Папа Григорий IX заложил камень основания сей церкви, стал он называться «райский холм». Чтобы построить сию церковь, брат Илья изыскивал средства разными путями. То, что были добыты столь огромные суммы на это строительство, он приписывал Провидению. Также перед новым зданием он поместил мраморные вазы, куда те, кто посещал это место, могли класть деньги подношения. Спутники благословенного Франциска видели это, и особенно смущался этим брат Лев, и отправился он в Перуджу, чтобы посоветоваться с братом Жилем. Тот отвечал ему: «Даже если бы братья построили огромный дом, что тянулся бы отсюда до Ассизи, по мне так довольно иметь малый угол, чтобы обитать в нем». Братья спросили брата Жиля, должно ли им сломать вазы, и он повернулся к брату Льву и с глазами, полными слез, говорил ему: «Если хочешь умереть — иди и сломай их. Если хочешь жить, оставь их, ибо будет весьма трудно для тебя противостоять преследованию мужа сего, брата Ильи». Когда брат Лев и спутники его поняли слова сии, они пошли и разбили на куски вазы те. Брат Илья был в ярости и жестоко избил их и изгнал из Ассизи. Братья были всем тем весьма огорчены»
[115].
Очень жаль брата Льва, овечку Божию, но ведь и Илью можно понять: он не желал ничего плохого, кроме хорошего, кроме того, сбор милостыни на могиле был санкционирован самим папой. Братская любовь обернулась обидами, выплесками эмоций и нескрываемой враждой. Страсти, так долго сдерживаемые, кипели вовсю — и каждая сторона ссылалась на авторитет Франциска. Увы, Франциска было не вернуть, послав за ним гонца, и не выслушать его мнение по основополагающим вопросам. Министр отлично понимал, что на первом же Генеральном капитуле будет низложен — но своим основным делом он поставил себе довести до конца постройку монастыря Сакро-Конвенто. Хорош или плох был выбор приложения сил, решать уже поздно. Мы сейчас можем лишь благодарить Илью Кортонского за труды по строительству базилики.
Неудивительно, что руководством Ильи Кортонского многие из братьев, особенно те, кто придерживался радикальных позиций, были недовольны. Когда Илью отстранили от должности в 1239 году, на лидирующие позиции в ордене вырвались сторонники радикального францисканства. Впрочем, такое положение дел тоже закрепилось ненадолго. Уже в 1244-м конвентуалы взяли реванш выдвижением Кресченцио Грицци из Иези, который стилем управления весьма напоминал опального Илью Кортонского. Впоследствии чаша весов еще неоднократно склонялась то в одну, то в другую сторону.
Конфликт имел несколько уровней. Например законодательный: возможно ли изменять фундаментальные нормы существования братства в зависимости от обстоятельств и кто вправе этим заниматься? Только ли францисканское руководство или также Римская курия? Спиритуалы отзывались резко негативно как о любых изменениях устава, так и о легитимности вмешательства папы в дела ордена. Подобная позиция не могла не прорваться конфликтом, что и произошло в последние годы ХШ века, когда итальянские спиритуалы выступили против Бонифация VIII. Возможно, они никогда бы не осмелились сделать такой опрометчивый шаг, если бы их не поддерживала морально та самая «опасность», о которой говорилось в начале этой главы.
Искренне почитая Франциска «вторым сыном Божиим», спиритуалы приписывали ордену Божественное происхождение. Потому любые изменения его структуры означали для них посягательство на волю Божию. Сам образ Франциска, вернее, его определенная трактовка, стал для них поводом создать весьма сомнительное учение на базе трудов и воззрений старшего современника нашего героя, Иоахима Флорского
[116]. Этот итальянский монах-цистерцианец, философ и прорицатель, в свое время пользовался большой известностью. Его авторитет признавали в самых высоких сферах. Он мог внезапно появиться перед королями и уличить их в нарушении морали, как это случилось, например, с королем Сицилии Танкредом в 1188 году и тремя годами позднее с германским императором Генрихом VI. Примерно в том же 1191 году Иоахим основал в Калабрийских горах монастырь с более строгим вариантом цистерцианского устава. По легенде, Ричард Львиное Сердце, возвращаясь из Третьего крестового похода, специально сделал остановку, чтобы посетить знаменитого отшельника. Король испрашивал совет, когда следует организовать следующий Крестовый поход, и получил предостережение, что время для освобождения Иерусалима еще не настало.
