Если власть студентов хоть как-то гармонирует с привычным образом Средневековья, то возможность научной карьеры для женщин может вызвать удивление. А между тем двери Болонского университета были открыты для прекрасного пола. Ученых дам даже допускали к преподаванию. Дочь юриста Аккурсия, Дота д’Аккорсо, удостоилась степени доктора права в том же XIII веке, сохранились в летописях имена и других известных юристок. Обычные женщины тоже часто учились грамоте.
Не страдали средневековые города и отсутствием досуга. Жители развлекались не только мастерством жонглеров и менестрелей, но и масштабными театральными представлениями. Конечно, сценарии спектаклей имели христианскую специфику, но это не мешало их разнообразию. В ход шли не только сюжеты «официального» Евангелия, но и апокрифы, а также рыцарские романы и легенды. Даже торжественные мессы, сдобренные инсценировками, превращались в интерактивное действо. А бывали и светские праздники с танцами, например популярный в итальянских городах Calendimaggio, шумно отмечаемый в первый день мая. В честь него ставили корти
[20], украшали дома тканями и гирляндами цветов. На одном из таких майских праздников маленький Данте познакомился с Беатриче — серьезной девочкой в красном платье.
Пышно цвела средневековая художественная самодеятельность. Музицирование, поэтические состязания — все это существовало не только в богатых палаццо, но и в ремесленных цехах. Ремесленники подготавливали театральные постановки в честь своих патронов. Имелись городские «кружки» благочестивого пения. Отдельно можно сказать о спортивном досуге, представленном не только рыцарскими турнирами. Есть сведения о массовых играх в мяч и состязаниях между цехами и городскими кварталами.
У интеллектуалов были свои развлечения. Они читали античную литературу — Вергилия, Геродота, Платона, Аристотеля. Античные идеи проникали и с Арабского Востока, откуда возвращались крестоносцы.
Благодаря Крестовым походам люди знакомились с мусульманской культурой. Это добавляло насыщенной городской жизни еще один слой, начиная с запаха пряностей и заканчивая наличием арабских настольных игр, бань и даже массажистов. Лютня — музыкальный символ средневековой Европы — тоже имеет неевропейское происхождение. Ее название — искаженное словосочетание «аль уд». Так по-арабски именовался струнный инструмент с корпусом из черепахового панциря, привезенный крестоносцами с Востока.
В общем, современники Франциска во многом походили на жителей нынешних мегаполисов. Кроме одного момента. Над всем тогда стояла Церковь. Ее огромные соборы, устремленные в небо и видные отовсюду, молчаливо доминировали над городской архитектурой. Под ее неусыпным оком происходила интеллектуальная и частная жизнь каждого человека. И в этом контексте сразу возникает вопрос: как же уживалась вышеописанная «вольница» средневековых городов с известной строгостью католических догматов и правил?
Сие сожительство нельзя назвать мирным. Постоянно расширяющиеся возможности для образования, новые экономические связи и модели развития — все это укрепляет эго и плохо сочетается с церковным послушанием. А Церковь на рубеже XII–XIII веков выглядела весьма непривлекательно, раздражая многих мыслящих людей.
Давно канули в прошлое раннехристианские общины с общим имуществом и совместными бесхитростными трапезами. К моменту рождения Франциска во владении церковных структур скопилось множество земель и материальных ценностей, а папа совмещал в себе власть не только духовную, но и светскую. К тому же римские первосвященники постоянно соперничали с различными императорами, не избегая политических интриг. Это сильно походило на одновременное служение Богу и мамоне, о невозможности которого говорил Христос.
Притом католическое духовенство вовсе не выглядело «косным» и «реакционным», как представляли его советские учебники. Наоборот, именно духовное сословие традиционно являлось наиболее мыслящим, поскольку до появления университетов наука и культура сосредоточивались преимущественно в монастырях. Там же возникали научные открытия. И недовольство существующим порядком, выливавшееся в многочисленные ереси и антипапские восстания, брало свое начало в церковных кругах.
Из монахов и клириков происходили философы-вольнодумцы, расшатывающие незыблемые основы католического вероучения, от Пьера Абеляра до Джордано Бруно. Арнольд Брешианский, мятежный идеолог возрождения Римской республики, на время упразднившей папскую власть, тоже был священником. Низшее духовенство активно участвовало в фактическом свержении папы Иннокентия II в 1143 году. В лоне матери-Церкви выросли многие лидеры еретических сект и движений, буквально заполонивших Европу.
Италия и Франция на рубеже XII–XIII веков представляли собой рассадник сектантов. Умбрию, где находится Ассизи, наводнили патарийцы, которые ранее уже организовали свои центры в Милане и Ломбардии. Еретики, называемые альбигойцами, заполонили юг Франции так, что папе пришлось организовать против них что-то вроде крестового похода, известного в истории как Альбигойские войны. Кроме них имелись вальденсы, гумилиаты и многие другие. Далеко не все из них боролись с католицизмом. Некоторые пытались сотрудничать, предлагая свои изменения, как, например, вальденсы. Несмотря на средневековые гонения, их сообщество существует в Пьемонте по сей день, они соединились с методистами и даже входят во Всемирный совет церквей.
Еретические лидеры XIII века завоевали большую популярность. Они были аскетичны, темпераментны и производили на обывателей большое впечатление. Ходили в лохмотьях, раздавали свое имущество и говорили об этом ярким народным языком. Как сказали бы сейчас, активно «пиарились». А Церковь выражалась на ученой латыни, к тому же постоянно требовала свою законную десятину. И люди начинали сомневаться: а нужна ли она вообще для спасения души?
Требовалось нечто, объединяющее и поднимающее дух всего христианского народа Западной Европы. Конечно же, таким средством были Крестовые походы. Но они требовали много сил и не оправдывали надежд, так как Гроб Господень отвоевать не удавалось. Неэффективными оказывались и карательные меры против еретических лидеров. Жестокая казнь освящала казнимого за свою веру человека привычным для христиан ореолом мученичества — и вместо устрашения только поднимали дух сектантов. Единственным спасением было принять вызов времени и дать достойный ответ еретикам, требующим возвращения к Евангелию. И вроде силы для этого имелись. Ведь далеко не все духовенство испортило свой имидж бизнесом. В монастырях находилось множество монахов, живущих достойно и крайне просто. Но никто не видел сквозь монастырские стены ни их самих, ни убожества их келий. Они не умели проповедовать, да и не собирались возвращаться в мир, поскольку когда-то уже выбрали путь отречения от него.
В это опасное для Церкви время в Рим пришло несколько грязных бродяг, одним из которых был наш герой, Франциск Ассизский. Внешне у него имелись все до боли знакомые церковным иерархам признаки еретика. Он вел вызывающе аскетичный образ жизни, вдохновенно и темпераментно проповедовал, вокруг него собирались странные последователи… Неудивительно, что папа Иннокентий III поначалу не проникся доверием к такому сомнительному персонажу и выгнал его из дворца, несмотря на рекомендации архиепископа Ассизи. Понтифик этот считается символом апофеоза папской власти. Он никогда не пытался стать святым, зато добился фактического господства над всей Западной Европой. Родившись в аристократической семье и получив блестящее образование, Иннокентий любил изящество, а с нищетой предпочитал общаться только теоретически — в книгах.
