О другом замечательном произведении писателя-романтика «Необыкновенные страдания директора театра» Станкевич написал: «Чудная книга! Она должна быть евангелием у театральных директоров; как я рад был встретить здесь все, что душа моя издавна таила». Примечательно, что оценки Станкевича произведений Гофмана используются и сегодня, в частности, в современных искусствоведческих и литературоведческих изданиях.
Едва ли не каждый вечер Станкевич отправлялся с друзьями в один из берлинских театров — Оперный или Кенигштадтский. Станкевич часто посещал театр, особенно немецкую оперу. Тогда соперничали две певицы: Лове и Фассманн… Грановский был поклонником Лове, высокой и красивой брюнетки, Станкевич предпочитал Фассманн, блондинку.
В Кенигштадтском театре, где давались преимущественно фарсы, любимцами Станкевича были два комика: Герн и Бекманн; Герн был карикатурист; у Бекманна было много неподдельного, спокойного юмора. Весьма популярен в их исполнении был фарс о смотрителе рынка, который, заметив воров, пытается их задержать. Однако сам подвергается нападению всех собак рынка. Мошенники между тем благополучно стряпают свои дела. Станкевич, не лишенный актерских способностей, умел искусно потом повторять игру немецких артистов, добавляя в нее русский колорит.
Во время берлинской жизни у нашего героя было много различных встреч, знакомств. Причем весьма важных для продвижения русской литературы и культуры, установления и развития русско-германских культурных связей.
Достаточно теплые отношения у Станкевича сложились с прогрессивным писателем, публицистом и дипломатом Августом Варнгагеном (Фарнгаген) фон Энзе. В 1813 году он сражался с Наполеоном под русскими знаменами. Варнгаген был известен в немецкой литературе своей перепиской с Шамиссо, В. Гумбольдтом и, главным образом, как автор «Дневников».
Когда Станкевич и Неверов впервые пришли на квартиру Варнгагена, он сразу тепло принял русских студентов. Варнгаген снабдил их письмом с перечнем знакомых, которых рекомендовал посетить в различных городах Германии. Кроме того, написал рекомендательные письма к сестре Розе-Марии Ассинг, профессору истории права и политэкономии Карлу Риделю, историку и политическому деятелю Карлу Роттеку, Густаву Шлезиеру в Штутгарте, философу и политическому деятелю в Швейцарии Трокслеру и к поэту, ученому, профессору истории восточных литератур в Эрлангенском и Берлинском университетах Фридриху Рюккерту.
Варнгаген проявлял большой интерес к русской литературе, чему активно способствовали Станкевич и Неверов. Они учили Варнгагена русскому языку, знакомили с русской литературой, снабжали русскими книгами, в том числе сочинениями Пушкина, Лермонтова, В. Одоевского. Тот факт, что Варнгаген первым в немецкой критике написал об авторе «Бориса Годунова» как о великом национальном поэте, перевел на немецкий язык произведения Пушкина, Лермонтова, вне всякого сомнения есть огромная заслуга Станкевича и его друзей.
Заметим, что позднее Варнгаген оставит в своих дневниках добрые воспоминания о молодом русском философе. А в 1857 году при содействии все того же Варнгагена в «Ежегоднике» Энциклопедического словаря Брокгауза была опубликована статья о Белинском, в которой содержалось первое в западноевропейской печати упоминание о Станкевиче.
Станкевич часто выезжал из Берлина, чтобы увидеть другие немецкие города. Он побывал в Дрездене, Кельне, Бонне, Эмсе, Лейпциге, Мюнхене, Нюрнберге, Антверпене, Франкфурте… Воспользовавшись своим пребыванием в Кельне, Станкевич нашел время, чтобы познакомиться с сыном Фихте, философию которого он начал изучать еще студентом. Сын, как и его известный отец, тоже был философом, имел звание профессора. С ним Станкевич вел многочасовые беседы о системе преподавания логики.
В Веймаре Станкевич посетил дома своих любимых поэтов Шиллера и Гёте. Там же он познакомился с вдовой сына Гёте. Еще в годы своего учения в Воронежском благородном пансионе Станкевич с увлечением читал произведения немецких авторов, в числе которых был и Гёте. В его «Переписке» можно прочитать слова восхищения о стихотворениях великого немецкого поэта «Бог и баядера», «Лесной царь», «Коринфская невеста». Как мы уже говорили, будучи студентом Московского университета, Станкевич перевел на русский язык стихотворение Гёте «К месяцу», а композитор Алексей Варламов написал к нему прекрасную музыку. Стихи стали романсом, который исполняется и поныне.
Фрау Оттилия фон Гёте очень любезно и ласково приняла Станкевича. Им было о чем побеседовать в тиши кабинета великого поэта, куда тот пускал только друзей и куда даже баварский король не мог попасть иначе как обманом. Король притворился, что у него идет кровь из носа, и таким образом проник в творческую мастерскую Гёте. Об истории с королем и о том, как проходила встреча с фрау Гёте, Станкевич подробно написал родным, подчеркнув, что «вечер прошел довольно приятно в разговорах о новой немецкой литературе, музыке…».
В конце 1837 года в Берлин приехало семейство Фроловых — Николай Григорьевич и Елизавета Павловна. Он — отставной гвардейский офицер, слушал лекции в университете по географии у профессора Риттера. Фролов был известен как издатель трудов по естествознанию и журнала «Магазин землеведения и путешествий». В Берлине Фролов, наряду с занятиями географией и философией, работал над русским переводом «Космоса» Гумбольдта. Супруга Фролова — Елизавета Павловна, урожденная Галахова, стала хозяйкой культурного салона.
Вот как отзывался Станкевич о Фроловых: «Это — доброе семейство, или, лучше сказать, добрая чета, потому что их двое, муж и жена… Они оба очень умны».
Берлинский салон Фроловых, ставший вскоре центром умственной жизни всей русской колонии, был популярен не только среди русских, но даже в дипломатических кругах. В течение двух зим, 1838 и 1839 годов, почти каждый день Станкевич с друзьями проводил здесь вечера, беседуя за чаем обо всем, что может занимать ум человека.
Хозяйка Елизавета Павловна, имя которой в нашем повествовании будет упоминаться еще не раз, была действительно женщиной замечательной и достаточно образованной. Уже не молодая, не красивая, она, тем не менее, невольно привлекала к себе людей своим тонким женским умом и грацией. Елизавета Павловна обладала искусством mettregens a leuraise — сама говорила немного, но каждое ее слово не забывалось. Русского в ней было мало. Она скорее походила на умную француженку. Фролова очень любила и уважала Станкевича.
Сам Станкевич отмечал выдающийся ум, тонкий вкус, женственное обаяние Фроловой: «Русские и иностранцы дорожат ее знакомством». Он писал сестрам: «Здесь есть некто (в Германии он не некто, а человек очень известный) Варнгаген фон Энзе, старичок, бывший когда-то посланником в Штутгарте, который не знает ей (то есть Фроловой. — Н. К.) цены: он был женат на знаменитой Рашели, которая обратила внимание всей Европы своим необыкновенным умом; по смерти ее он сделался слаб, подвержен болезням, но, несмотря на это, очень любезен в обществе, любит быть в кругу женщин, и m-me Фролова для него теперь утешение».
Гостеприимный дом Фроловых посещали многие известные люди. И среди них была знаменитая писательница романтического направления Бегтина фон Арним. Это была молодящаяся экзальтированная дама лет пятидесяти. Она с детства была восторженной поклонницей Гёте. В 1835 году вышла ее книга, состоявшая из переписки поэта с ней, под названием «Goethes Briefwechsel mit einem Kind» («Переписка с ребенком»). В 1838 году друг Станкевича — Бакунин перевел дневник Бегтины, приложенный к этой переписке.
