Глава 29
Теперь Касси с безграничным доверием говорила с Энтони обо всем. В душе у нее больше не осталось ни сокровенных уголков, ни секретов. Она ничего не утаила от мужа. Кроме известия о будущем ребенке.
Единственный приступ тошноты случился, когда она была одна. Касси, крадучись, шла по проходу после того, как вылила за борт содержимое тазика, когда перед ней неожиданно вырос Скарджилл. Окинув взглядом ее бледное лицо и тазик в руках, шотландец покачал головой.
— Вы должны сказать ему, мадонна. Он протянул руку, и Касси безмолвно вручила ему тазик.
— Просто глупо.., вы же понимаете, это доставит ему огромную радость.
— Знаю, — вздохнула Касси, — по крайней мере я тоже так думаю. От вас.., и Жозефа никогда ничего нельзя было утаить.
Губы у нее задрожали. Судорожно сглотнув, она распрямила плечи. Касси все еще не оправилась от жесточайшей рвоты и поэтому никак не могла собраться с мыслями.
— Не представляю, девочка, как можно считать иначе. Ложитесь лучше, пока силы не вернутся. Вы слишком много натерпелись. Мужчины наверняка будут винить капитана, если увидят, какая вы несчастная и измученная.
— Знаете, Скарджилл, он еще не побил меня, как обещал.
Камердинер заметил легкую улыбку в глазах хозяйки, хотя не понял ее смысла.
— Его милость сейчас придет. Он никогда не оставляет вас надолго.
Шотландец ободряюще кивнул и ушел, унося тазик. Касси ждала графа, наблюдая за волнами, увенчанными белоснежной пеной, и парусами, наполненными мартовским бризом. Устав от ожидания, она заслонила рукой глаза от яркого утреннего солнышка и направилась к синьору Доннетти, стоявшему за штурвалом.
— Где его милость, синьор Доннетти? — робко спросила Касси, поскольку не знала Франческо так же хорошо, как Скарджилла.
— Капитан улаживает небольшое недоразумение, — вежливо объяснил помощник.
— Какое именно? Он ничего мне не говорил. Что произошло, синьор Доннетти?
— Ничего особенного, мадонна, — равнодушно пожал плечами помощник. Последние дни выдались особенно тяжелыми для хозяина с хозяйкой, и теперь Франческо жалел, что не вовремя распустил язык. Но от Касси невозможно было так легко отделаться.
— Повторяю, синьор Доннетти, в чем причина недоразумения?
Он нахмурился и склонился над штурвалом.
— Это один из матросов.., новенький, нанятый перед самым отплытием из Генуи. Достаточно опытный, и все шло неплохо до прошлой ночи. Парень вел себя тихо и даже сторонился остальных членов команды. Но, к сожалению, добрался до джина. Он мгновенно озверел и набросился с ножом, на кого бы вы подумали? Артуро! Стал кричать, что Артуро скармливает команде помои, годные лишь для свиней. — Доннетти философски покачал головой. — Я, конечно, обезоружил его, но нужно было сообщить капитану.
— И что велел капитан?
— Двадцать плетей. Лично я швырнул бы негодяя за борт.
Касси невольно повернулась к грот-мачте.
— В кубрике, мадам, — подсказал Франческо, проследив за ее взглядом. — Капитан не хотел, чтобы вы увидели порку.
Касси охнула, вспомнив о синяках, которые оставил у нее на спине ремень Энтони.
— Как зовут этого человека, синьор Доннетти?
— Луиджи. Я бы ни за что не нанял его, если бы не рекомендации знакомого капитана торгового судна. Он неплохо справляется с работой и обычно никого не трогает.
Когда Касси за обедом стала расспрашивать мужа о случившемся, тот, как и синьор Доннетти, просто пожал плечами.
— Ничего из ряда вон выходящего. Этому парню вредно спиртное, я полагаю. Он скоро оправится.
— Ты сам порол его?
— Да.
Вспомнив что-то, Энтони нахмурился.
— Странный он какой-то. Хныкал, как трус, но отказался снимать рубашку. Я оставил его с кровавыми лохмотьями на спине.
— Но откуда Луиджи достал джин?
— Как ни странно, у Артуро Тот прятал бутылку в кубрике, и негодяй обнаружил его тайник.
— Интересно, — усмехнулась Касси, — подливал ли Артуро это мерзкое зелье в йоркширский пудинг?
— Я бы не возражал, если бы это заставило тебя побольше есть.
Он оценивающе оглядел ее груди, выпиравшие над кружевной отделкой лифа.
— По-моему, ты немного поправилась, любовь моя. Касси опустила глаза. Последнее время ее платья стали несколько тесны.
Граф допил вино и отодвинул стул. Скрестив руки на груди, он небрежно вытянул длинные ноги.
— Я только сейчас вспомнил, дорогая, что ты не держишь слова — Слова, милорд?
Подняв глаза, Касси увидела у него на лице широкую насмешливую улыбку.
— Прежде чем начать, однако, я должен осмотреть твое плечо.
— Я плесну вином в твою самодовольную физиономию, если ты не прекратишь молоть вздор.
Девушка подняла бокал, словно готовясь исполнить угрозу.
— Как в ту первую ночь, Кассандра? — хрипло спросил он.
Касси медленно кивнула, живо припомнив ту взбешенную перепуганную девочку, вооруженную только глупой бравадой.
— Предпочитаю вспоминать нашу вторую — совместную ночь.
— Не сомневаюсь, милорд. Может, признаетесь теперь, действительно ли ваша бесценная графиня Джиусти.., уж она-то наверняка с готовностью расставляла перед вами ноги — так восхищалась вашими блистательными талантами в постели?
— Вряд ли тебе понравится мой рассказ. Однако, Кассандра, я попрошу тебя воздерживаться от вульгарностей.
— Не понимаю, милорд, почему мужчинам можно все, а женщинам нельзя? Вечно им приходится, если можно так выразиться, балансировать на одной ножке и следить за своими выражениями, чтобы не показаться чересчур откровенными!
— Что ж, сага, следуя твоей метафоре, ты вечно скачешь на одной ножке, и я неизменно взываю к своей снисходительности, чтобы ты окончательно не потеряла равновесия.
Касси окинула мужа негодующим взглядом и гордо выпрямилась:
— Позвольте заметить, милорд, я буду говорить и делать все, что мне угодно, и не потерплю никаких нотаций.
— Но разве не я всегда позволял тебе поступать именно так?
— Позволял?! Я никому не разрешаю диктовать мне, и хватит об этом!
— Вот как? Леди изволит приказывать? Прекрасно, мадам, все будет, как вы пожелаете.
Касси так растерялась, что Энтони не сдержал хохота.
— Но как ты смеешь насмехаться надо мной?
— Опять ты прыгаешь на одной ножке, дорогая. Я смеюсь, потому что нахожу тебя и твои капризы восхитительными.
