Настоящим кошмаром для захватчиков в Сталинграде являлись снайперы. Они пользовались особым уважением среди наших солдат, порой решая судьбу скоротечного боя. Чуйков всячески поддерживал снайперское движение, часто встречался с прославленными снайперами 62-й армии — В. Г. Зайцевым, А. И. Чеховым, В. И. Медведевым и др. На счету каждого из них были сотни солдат и офицеров противника. Понимая, что эти люди как никто другой знают повадки врага, он интересовался их мнением о том, какие приемы ведения боев на конкретных участках, занимаемых их частями, могут быть наиболее эффективными, что нового подмечают они в поведении врага.
Внимание к солдатам, общение с ними Чуйков считал необходимым для себя в любой обстановке. Он многому учился у них, ценил их боевой опыт. Чуйков вспоминал: «Порой солдат больше знает психологию солдат противника, чем генералы… Он изучает характер врага… Он не видит поля боя так широко, как видим мы со своих НП, но по поведению солдат противника на поле боя… он острее других чувствует моральные силы врага. А знать моральные силы врага не вообще, а непосредственно на поле боя — это в конечном счете главный решающий фактор любого боя».
Заканчивался сентябрь. Казалось, после первого бешеного натиска немцев 62-ю армию трудно чем-либо удивить. Однако впереди ее ждали новые, еще более тяжелые испытания. 27 сентября Ф. Паулюс бросил против защитников города свежие части, перенеся главный удар на заводской район и Мамаев курган. И хотя к наступлению противника усиленно готовились, об истинных силах, подтянутых немцами к Сталинграду, советское командование, по-видимому, не имело ясного представления. Когда к вечеру того же дня выяснилось, что враг продвинулся вперед до трех километров и овладел вершиной Мамаева кургана, Чуйков подумал: «Еще один такой бой, и мы окажемся в Волге».
Ночью в Сталинград переправились два полка 193-й дивизии генерал-майора Ф. Н. Смехотворова
[45] и сразу вступили в бой на участках прорыва немцев. На следующий день все повторилось сначала. Потери с обеих сторон были огромные. Немецкая авиация сбрасывала на позиции армии Чуйкова не только бомбы, но и куски металла, бочки, издававшие при падении устрашающее гудение. Возможно, у немцев не хватало бомб, но, что вероятнее, это делалось с целью психологического воздействия на советских солдат.
Анализ действий противника штабом Чуйкова показал, что Ф. Паулюс переносит направление главного удара из центральной части города на заводы СТЗ, «Баррикады» и «Красный Октябрь», сосредоточив на этом направлении крупные силы. Но и 62-я армия, сдержавшая уже не одно сильнейшее наступление, получила своевременную помощь. В течение трех суток с 1 по 3 октября в Сталинград переправились стрелковые дивизии: 39-я гвардейская генерал-майора С. С. Гурьева
[46], ядро которой составляли десантники, 308-я полковника Л. Н. Гуртьева
[47] — в ее рядах в основном были сибиряки, и 37-я гвардейская генерал-майора В. Г. Жолудева
[48].
В эти дни, когда накал боев доходил до предела человеческих возможностей, Чуйков, как бывало всегда в минуты смертельной опасности, действовал еще быстрее и решительнее. Он направлял удары армейской артиллерии из-за Волги по скоплениям войск противника, вызывал авиацию, маневрировал своими частями, прикрывая ослабленные участки обороны. Однако немецкие наблюдатели засекли место, где размещался КП армии, и 2 октября нанесли по нему артиллерийский и авиационный удары. Поблизости находились резервуары с нефтью. Такое соседство и раньше беспокоило Чуйкова, и теперь море огня хлынуло прямо на КП, сжигая все на своем пути — блиндажи, провода связи, баржи на берегу. О том, что произошло далее, Чуйков вспоминал так: «Начальник штаба Н. И. Крылов подал команду «Никому никуда не уходить! Все за работу в уцелевшие блиндажи!»… Подойдя ко мне, он шепотом спросил:
— Как, выдержим?
Я ему ответил: — Выдержим! — И закончил его же, сказанными ранее, словами: — А в случае необходимости будем прочищать свои пистолеты…
— Где вы находитесь? — то и дело запрашивали из штаба фронта. Мы это понимали так: командование фронта хотело убедиться, живы ли мы и существует ли еще управление войсками в городе. Не договариваясь, мы с Крыловым отвечали одно и то же:
— Сидим там, где больше всего огня и дыма».
КП армии пришлось менять в очередной раз. Его новое место выбрали на пол километра ближе к Тракторному заводу. Словно по воле злого рока, стоило Чуйкову переместить свой КП, как вскоре противник начинал наступление в этом направлении. Вот и на этот раз он двинул прибывшие подкрепления именно в эту сторону.
В один из дней в начале октября Гуров предложил Чуйкову поехать на левый берег в баню. Надобность в этом была очень большая. Сын В. И. Чуйкова Александр рассказывал мне: «Отцу, конечно, очень хотелось побывать в баньке. Он колебался. Вышел на берег, подошел катер. И в этот момент он заметил: отовсюду вышли люди и смотрят — уедет или не уедет? Отец постоял и пошел назад. Все понимали ситуацию одинаково — если командарм уедет попариться, то значит и нам можно…»
С конца сентября основные силы немецких войск практически непрерывно атаковали советские позиции в заводских районах Сталинграда. 62-я армия втянулась в тяжелейшие оборонительные бои, которые, ненадолго затихая, разгорались с новой силой, повсеместно переходя в рукопашные схватки. Как стало известно после войны из трофейных документов, только в октябре в 6-ю армию Ф. Паулюса было отправлено 75 процентов всех пополнений, прибывших на советско-германский фронт.
Казалось, что защитники города уже столько пережили, что их невозможно удивить накалом сражения. Но настал день 14 октября. Чуйков назвал его «днем небывалых по жестокости боев». Паулюс бросил в бой пять дивизий, из них две танковые. Это немецкое наступление командарм-62 и его подчиненные запомнили на всю жизнь. От грохота разрывов снарядов и рева самолетов невозможно было услышать, что говорит сосед. Бомбежка и артобстрел достигли такой силы, что нельзя было высунуться из укрытий. Подойдя к своему блиндажу, Чуйков не успел открыть дверь, как получил такой удар взрывной волны в спину, что просто влетел в него. К 15 часам дня танки противника были уже в 300 метрах от КП армии, но были там остановлены ротой охраны штаба. Окажись они ближе, драться с ними пришлось бы офицерам штаба. Отойти они не могли, отсюда осуществлялось управление войсками. В разгар боя Чуйкову сообщили, что командир полка подполковник Устинов просит открыть огонь по его КП, который подошедшие вплотную немцы забрасывают гранатами. Отдать приказ бить по своему командиру? Не так просто на это решиться. И все-таки сделать это пришлось. Артиллеристы сообщили: «накрыли» немцев удачно.
