Ту встречу в штабе армии, накануне нового, 1943 года, после всего, что довелось испытать комдиву и его подчиненным, сражаясь в отрыве от боевых товарищей, Людников запомнил на всю жизнь. Он вспоминал: «Семьдесят дней мы не видели командарма, его помощников, командиров других дивизий, хотя воевали рядом. Такое на войне случается редко. Тем и памятна для нас трогательная встреча после долгой разлуки, что в блиндаже командарма увидели мы дорогих соратников… Кроме Чуйкова, Крылова, Гурова и начальника политотдела армии Васильева в блиндаже были все командиры дивизий 62-й армии — Горишный, Соколов, Батюк, Гурьев, Родимцев. Василий Иванович Чуйков пригласил нас к столу, и первую чарку мы выпили за доблестных воинов 138-й дивизии».
Чуйков попросил Людникова рассказать о том, как воевала, как перенесла тяжелые времена его дивизия, единственная, оказавшаяся надолго отрезанной от армии. Однако в кругу своих боевых друзей, каждый из которых пережил вместе со своими бойцами и командирами по-своему беспримерные испытания, Людников с гордостью, но без всякой бравады, а, наоборот, с изрядной долей юмора, ответил, что его дивизия била немцев без передышки, так, что никто и не заметил, как наступила зима. Чуйков, ожидавший, возможно, более интересного рассказа, воскликнул: «Как это у них там все просто!» Все засмеялись, было шумно и радостно в тот день в такой компании, каждый понимал — близок час полного разгрома врага в Сталинграде.
Они больше никогда не встретятся в таком составе, но запомнят этот день навсегда — впервые с начала Сталинградской битвы они смогли вздохнуть с облегчением, а их подчиненным стало чуть полегче. У каждого будет своя судьба, но все они, вместе со своими бойцами и командирами, уже заслужили право называться «сталинградскими» — полководцами, комдивами, солдатами, дивизиями и армиями. Как те, кто пройдет всю войну, так и те, кто не доживет до ее окончания, — погибший через пол года Ба-тюк и Гурьев, который был убит за 17 дней до Победы.
Прощаясь с Чуйковым, Людников попросил у него разрешения проверить, что делается в его тыловом хозяйстве на левом берегу, а заодно, так же как и его герои-связисты, попариться в бане. Отдохнув у тыловиков, Людников сделал то, что давно хотел, — встретился с артиллеристами, которые метко вели огонь отсюда по врагу. От себя и от имени тех, кто сражался на передовой, он поблагодарил их за неоценимую помощь в бою.
До 9 января 138-я дивизия сражалась на прежнем участке и вела бои в районе Нижнего поселка. Ф. Паулюс, выполняя волю фюрера, не принял условия капитуляции, предложенные советским командованием, и приказал своим войскам держаться до последнего патрона и ждать помощи. Противник цеплялся за каждый дом, оказывал нашим частям ожесточенное сопротивление. Штурмовые группы медленно продвигались вперед, и бои шли уже на значительном расстоянии от Волги.
Десятого января дивизия Людникова получила приказ передать свой участок другой части и сосредоточиться в районе завода «Красный Октябрь». Для комдива и его подчиненных это было не обычное фронтовое событие — передислокация на новое место на передовой. Дивизия покидала «Баррикады», где она сражалась 11 недель. Здесь каждый камень и каждый метр земли политы кровью воевавших в ее составе солдат и командиров. И вот настала пора окончательного разгрома врага здесь, в Сталинграде, на самой дальней от Германии точке нашей страны, до которой дошли захватчики. Все сталинградские комдивы были единодушны в том, что теперь наша армия будет двигаться только на запад.
Наступление велось вдоль улиц, где почти каждый дом был превращен гитлеровцами в сильно укрепленный очаг обороны. Если на пространстве между Доном и Волгой войска Донского фронта, прорвав оборону противника, быстро приближались к Сталинграду, то в самом городе, как и во все другие дни боев, успех исчислялся метрами и единичными домами. Немцы оборонялись с ожесточением обреченных, каждый шаг вперед давался частям и соединениям 62-й армии высокой ценой. Болью отзывались в сердце комдива сообщения о том, что в этих последних боях на сталинградской земле гибли те, кто выжил в тяжелейшие дни осады на «острове Людникова», офицеры и солдаты, которых он лично знал, и среди них отважные командиры штурмовых групп лейтенанты Чулков и Колосов и двое связистов из героической четверки «Ролика».
За две недели ожесточенных боев дивизия Людникова продвинулась вперед на полтора километра, уничтожив около трех тысяч немецких солдат и офицеров, способность которых к сопротивлению таяла с каждым днем. В конце января немцы начали группами сдаваться в плен. За три дня до капитуляции остатков гитлеровских войск Людников стал свидетелем разговора командарма В. И. Чуйкова с пленными немецкими генералами и офицерами. По воспоминаниям Людникова, это была незабываемая картина: «В просторной землянке штаба 62-й армии на широкой деревянной скамье сидят сдавшиеся в плен немецкие генералы — командир 4-го армейского корпуса генерал артиллерии Пфефер
[96], командир 51-го армейского корпуса генерал артиллерии фон Зейдлитц-Курцбах
[97], командир 275-й пехотной дивизии генерал-майор Карфес
[98], начальник штаба этой дивизии, старшие офицеры… Гляжу на них, будто сошедших со знакомой картины. Уж очень напоминают они тех французов, что плелись из Москвы по Старой Смоленской дороге.
— Что нас ждет? — спросил один из немецких генералов, заглядывая в глаза Василию Ивановичу Чуйкову.
Наш командарм объяснил, что пленных генералов отправят в тыл страны. Сказал, что они имеют право носить знаки различия и награды, а личное оружие обязаны сдать».
Начальник штаба 138-й дивизии полковник Шуба доложил Людникову, что последний очаг сопротивления противника сместился к Верхнему поселку «Баррикад». Людников отлично помнил, что отсюда гитлеровцы начинали свое наступление на его дивизию. И вот теперь его подчиненным представилась возможность покончить с ними именно здесь!
Утром 2 февраля на КП 138-й дивизии прибыли командарм В. И. Чуйков, член Военного совета 62-й армии К. А. Гуров и начальник бронетанковых войск М. Г. Вайнруб
[99]. В полдень наши орудия открыли огонь по остаткам 6-й немецкой армии, еще не сложившим оружия, несмотря на то, что их командующий генерал-фельдмаршал Ф. Паулюс уже сдался в плен вместе со своим штабом. Но поднимать бойцов в атаку не пришлось. С белыми флагами в руках толпы солдат вермахта сдавались победителям.
