В начале XVIII века Валахия (Румынская земля) с севера ограничивалась Австрийской империей, с юга — Османской империей, ее территорию с севера на юг разделяла река Олт, западная часть Валахии называлась Олтения (Малая Валахия), восточная — Мунтения (Великая Валахия), в письме Спафарий называет ее Мултянской землей. Страна лишь формально считалась самостоятельной, турки имели решающее влияние на все стороны ее жизни.
Сложнейшая, опаснейшая операция похищения арапчат из владений султана в случае раскрытия несла всем действующим лицам неминуемую гибель после изощренных пыток, и не только им, но и всем, попавшим под подозрение. Савва Лукич впоследствии никогда не пересекал границ Османских владений. Константина Кантакузена, его брата и сыновей в 1716 году казнили в Стамбуле, возможно, обнаружилась их роль пособников похищения
[216], но возможно, и по иной причине, например дружба с русскими, а арапчата вовсе ни при чем. Задолго до описываемых событий Н. Г. Милеску (Спафария), заподозренного в неверности, турки лишили части носа, ему чудом удалось избежать смерти
[217]. Попытки заподозренного изложить доказательства невиновности приводили власти в ярость, положение несчастного лишь ухудшалось.
Приведенные выше извлечения из писем Рагузинского и Спафария позволяют в общих чертах восстановить картину похищения.
Рагузинский, только что вступивший в русскую службу и нуждавшийся в укреплении своего авторитета, всеми силами желал выполнить просьбу Головина, потребовавшего привезти ему из Стамбула негритят. В самом начале 1704 года Савва Лукич прибыл из Москвы в столицу Османской империи с мехами и другими товарами. Это было не первое его посещение Турции, он был знаком со многими турецкими чиновниками, его не считали русским подданным и дружбы с ним не опасались. Во время отсутствия посла, исполняя его обязанности, босниец приступил к осуществлению плана. Отобрав двух арапчат — Ибрагима и его брата Абдулу (третьего, совсем маленького, приобрели позже, но не без участия Кантакузена), заплатив турецким чиновникам, в конце апреля 1704 года спрятал негритят где-то в Стамбуле и принялся готовить их вывоз из страны. Было решено, что арапчата отправятся в Москву сухим путем через православные европейские государства, хотя и оккупированные турками. С мальчиками Рагузинский послал «челядника» своего Андрея Васильева «да товарища его» Константина Янова. Выйдя из Стамбула 21 июня 1704 года, группа двинулась на север, минуя Яссы; она пересекла русскую границу и 8 октября прибыла в Киев, где отдохнула до 31 октября. Тринадцатого ноября все пятеро вошли в Москву. В Посольском приказе их уже ждали: как только они покинули Киев, губернатор А. А. Гулиц отправил в Москву «отписку»:
«Великому государю царю и великому князю Петру Алексеевичу всеа великия и малыя и белыя Росии Самодержцу холоп твой, Андрей Гулиц, челом бьет.
В нынешнем 1704-м году октября в 8 день приехали в Киев из Царяграда торгового человека галацкого жителя Савы Владиславова люди ево сербеня Андрей Васильев, Костянтин Янов, да с ними три человека арапов, и объявили мне, холопу твоему, проезжее письма от твоего великого государя посла, ближнего стольника и наместника алаторского от Петра Андреевича Толстова, пребывающего при дворе салтанова величества турского, за его печатью. А в письме его написано: когда они достигнут твоего великого государя росийского государства богоспасаемого града Киева, приняти б их с любовным приветствованием и дав им довольно подвод, и от города до города проводников, отпустить безо всякого задержания к Москве, чтоб они до Москвы допроважены были со всяким опасением и хранением. И по твоему великого государя указу тех приезжих Савы Владиславова людей ево двух человек, да с ними трех человек арапов, дав им подводы и до Севска провожатого, киевского рейтара Юрью Островского, отпустил я, холоп твой, к тебе великому государю, к Москве октября в 31 день нынешнего 1704-го году. А отписку велел я, холоп твой, подать в твоем государственном Посольском приказе ближнему боярину Федору Алексеевичю Головину с товарыщи»
[218].
Волнения остались позади: необходимость прятаться от всюду сновавших турок, непривычный для негритят климат (меньший из арапчат болел, а доставить требовалось всех). В Стамбуле ожидал известия П. А. Толстой, в случае поимки беглецов его подстерегали самые большие неприятности: дипломатический иммунитет турки не соблюдали, на русских в пределах Османской империи он не распространялся.
Головина в Москве не было, поэтому явившегося в Посольский приказ Васильева тотчас допросили. Приведем целиком Расспросные речи в Посольском приказе приехавшего из Константинополя грека Васильева (Рагузинский называет его Григорьевым):
«Приезд из Константинополя грека Андрея Васильева, присланного от Савы Рагузинского с тремя малолетними арапами.
1704 ноября в 13 день явился в Посольском приказе по проезжим посла Петра Толстого и киевского губернатора листами и по ево, киевского губернатора, отписке приезжей из Царяграда сербянин венециянина Савы Рагузинского челядник Андрей Васильев да товарищ его Констян-тин Янов.
А в роспросе сказал, что Господин ево, Сава Рагузинский, взяв царского величества у посла у Петра Толстого, помянутой проезжей лист, отпустил ево, Андрея, из Царяграда в нынешнем 1704-ом году в августе месяце сухим путем через Волоскую землю и послал с ним к Москве трех человек арапов, малых робят. И приехав, на Москве о тех арапах приказал он, Сава, ему, Андрею, объявить Посольского приказу переводчику Николаю Спофарию. А кому де те арапы надлежат, и про то ведает он, Николай. И писал де он, Сава, о том наперед сего к нему, Николаю, имян-но. А с ним де, Андреем, к нему, Николаю, и них кому от него, Савы ни о чем писем в присылке не было, кроме того, что только одно письмо прислано с ним в дом посла Петра Толстого. И тех де арапов трех человек к Москве привез он, Андрей, во всякой целости и стал с ними ныне в Богоявленском монастыре, что за Ветошным рядом. А сколько де он, Андрей, на тех арапов в покупке лошадей, на чем они до Киева ехали, и на харчи и на иные употребления издержал денег, и тому принесет он роспись.
А как де он, Андрей, из Царяграда поехал, и господин ево Сава Рагузинский тогож дня, как он выехал, хотел ехать водяным путем к Азову. А где ныне тот Сава, про то он, Андрей, не ведает и не слыхал. А Посольского приказу толмача Кирила Македонского, посланного в Царьград, объехал он в Ясах августа в последних числех.
А старца де Исайя, едучаго к Москве з греческими матросами, наехал он, Андрей, в Киеве. И ехал он, Андрей, с теми арапами до Москвы один. А тот старец Исайя ехал особо. А ведомостей де никаких он, Андрей, едучи через Волоскую землю, ни о чем не слыхал и не ведает. Только де как он, Андрей, с теми арапами приехал в Ясы и тамошней де волоской государь, уведав об нем и о тех арапах, его, Андрея, тотчас из Яс выслал с теми арапами на загородный двор, на котором живет человек его господарской, от Яс с милю, в деревне Татарам, для того что де в то время в Ясах в приезде были из розных мест для своих потреб многие турки. И естли б де он, господарь воложской, над ним так не помилосердовал, и его б де, Андрея, с теми арапами турки поймали, понеже турки в вывозе из турского государства в иные страны зело присмотривы и осторожны.
