«Майя 4-го послан указ к находившемуся в Голландии камер-юнкеру и советнику посольства князь Александру
Борисовичу Куракину о бытии ему на место князя Долгорукова при дворе французском; вследствие сего июня 14, выехал он из Гаги, 30-го прибыл в Париж, где имел ав[густа] 1 у короля с государевою от 30 апр[еля] верующею грамотою аудиенцию обще с князем Долгоруковым, из коих последний получа, в Реймсе 18 октября] отпуск, приехал в Москву 27 генв[аря] 1723 года, и явясь государю в селе Преображенском, подал от короля и от регента (от 15 окт[ября] 1722) рекредитивы (отзывные грамоты правительства аккредитованному дипломатическому представителю. — Ф. Л.) с уверением верности и ревности онаго князя Долгорукова в исполнении повелений и искусства в поведении его…
Окт[ября] 17-го отозваны из Парижа обучавшиеся тамо ученики Авраам арап, Резанов и Коровин; за коих и нажитые тамо долги уплачены были»
[301].
Камер-фурьерский журнал за 1723 год под датой 27 января запечатлел следующее:
«Сегодня явился его величеству поутру тайный советник князь Василий Долгорукий, который был министром в Париже и оттуда приехал по указу; а потом после обедни он, Долгорукий, был на аудиенции у ея величества государыни императрицы Екатерины Алексеевны»
[302].
Наверное, на эту царскую аудиенцию Абрам Петров приглашен не был, впрочем, никаких документов, подтверждающих или опровергающих его присутствие в царских покоях 27 января 1723 года, не обнаружено.
Император остался весьма удовлетворен пребыванием В. Л. Долгорукого в Париже и его коллеги А. Н. Головкина в Берлине, поэтому велел им обоим «в назначенный день одновременно приехать в Петербург, выехал к ним навстречу за несколько верст от города, в богатой карете, запряженной в шесть лошадей цугом в сопровождении отряда гвардейцев; им было оказано особое уважение»
[303]. Царь посадил послов на самые почетные места и в сопровождении эскорта отправился по главным улицам столицы «ко дворцу», чтобы все видели, сколь ценит он этих своих послов.
Среди участников встречи император мог лицезреть своего крестника и даже выделить его среди других входивших в свиту посла. Н. Я. Эйдельман предположил, что более чем через пол века в голове состарившегося А. П. Ганнибала нарисовалась его встреча с крестным, описанная А. К. Роткирхом с его слов или с пересказа кого-то из его детей
[304]. Чего только не бывает, но все дети и окружающие понимали, что император не мог выехать встречать Ганнибала, даже если император этот — Петр I.
В первые же дни пребывания крестника в России состоялась его встреча с Петром Алексеевичем. За пять с половиной лет отсутствия они отвыкли друг от друга, потребовалось время, чтобы царь присмотрелся к возвратившемуся из дальних краев капитану французской армии; Ганнибал преуспел в языках, фортификации и математике, сделался превосходно образованным военным инженером. О его личных пристрастиях и общем развитии лучше всего можно узнать из реестра книг, приобретенных в России и во Франции и привезенных в Россию
[305]. Книжное собрание насчитывало около четырехсот томов на немецком и французском языках как по военному делу, фортификации, инженерному искусству, так и по истории, философии, географии, литературе и искусству. Анализ реестра показывает, что такой частной библиотекой мог владеть человек весьма образованный, хорошо знавший пользу книги. В первой четверти XVIII столетия частная библиотека в четыреста томов была большой редкостью. По неизвестным причинам некоторую ее часть в 1726 году Абрам Петров продал в Библиотеку Академии наук, на что имеется соответствующий документ, подписанный первым президентом Академии наук Лаврентием Лаврентьевичем Блументростом (1692–1755):
«По приказу ея императорскаго величества велено капитану-лейтенанту от гвардии Преображенскаго полка, Авраму Петрову, за его книги, которыя взяты в библиотеку ея императорскаго величества, выдать денег двести рублев, с роспискою, и на щет академический поставить.
Санкт-Питербурх. 1726 г. марта 26.
Laurent Blumentrost»
[306].
В 1730 году Абрама Петрова арестовали в Селенгинске, оставшиеся у него в Петербурге книги описали и также передали в Библиотеку Академии наук, в 1742 году их возвратили владельцу по описи, поэтому нам известно, каков был состав его книжного собрания.
Петр Алексеевич, безусловно, видел книги, привезенные крестником, и оценил поступок молодого человека, понимая, чем он жертвовал, чтобы их приобрести. Известно трепетное отношение Петра I к книгам, к частным и государственным библиотекам, сколь много он тратил на приобретение изданий, как пекся о развитии в России книгопечатания. При образовании Библиотеки Академии наук в ее основу легло царское книжное собрание. Крестный не разочаровался в возвратившемся в Россию возмужавшем арапчонке, на его прошении о принятии на службу император лаконично начертал: «дать чин»
[307]. О его службе до февраля 1724 года почти ничего не известно. Принято считать, что он получил в заведование Кабинет его величества и одновременно исполнял кратковременные поручения императора. Первое предположение основано на переписке давно находившегося в отставке генерал-аншефа А. П. Ганнибала и императрицы Екатерины II:
«Абрам Петрович. Мне не безызвестно, что многие чертежи в сохранении вашем находилися, в то время когда блаженныя памяти государь Петр Великий по способности вашей употреблял вас по многим делам, почему я думаю, что вы сохраняя память сего великаго государя и своей тогдашней при нем службы, сберегли в своих в своих руках все любопытства (Sie) достойныя бумаги. А как мне известно же, что он помышлял о строении канала от Москвы до Петербурга и к тому уже и проект зделан был, то вы мне особливую благоугодность зделаете, ежели чертеж тому отъискав (когда он у вас был), пришлете ко мне со своими принадлежащими к нему бумагами, хотя бы он в чернее только был зделан. Но ежели вы ничего о сем деле в руках своих не имели, то по крайней мере укажите мне, где оный отьискать можно, который я с нетерпеливостию видеть хочу; так же есть ли вы о сем проекте от Его Величества разсуждении слышали, прошу, сколь вы о том вспомните, ко мне отписать, остаюсь к вам доброжелательна ЕКАТЕРИНА
2 Сентября 1765 г. Царское село»
[308].
