Однако выяснилось, что «для одевания С.-Петербургской крепости плиты тесаной и на теску годной на лицо не имеетца»
[540]. В 1760 году был разработан проект «об обложении стен крепости, обращенных к Неве, гранитной плитой»
[541]. Длительные наблюдения за участком стены, облицованной Ганнибалом, показали, что пористый известняк не пригоден для предохранения кирпича от сырости. Облицовка эскарповых стен гранитом началась в 1779 году, в ней Ганнибал не участвовал, но его рекомендации учли при составлении проекта.
Если встать на Дворцовой набережной напротив Петропавловской крепости, то самый левый бастион, который виден, — Трубецкой. Он расположен в юго-западной части Заячьего острова. Обойдем по часовой стрелке крепость снаружи вдоль ее стен (в скобках указаны даты строительства крепостных сооружений в камне и, через точку с запятой, — облицовки гранитом). Трубецкой бастион (1708–1710; 1779–1785) и следующий за ним Зотов бастион (1708–1730) соединяет Васильевская куртина (1707–1710), имеющая Васильевские ворота, прикрывавшаяся Алексеевским равелином (1733–1749; 1781–1784). Между Зотовым бастионом и Головкиным (1707–1730) расположена Никольская куртина (1729–1730). Самый северный крепостной бастион — Головкин — соединен с Меншиковым бастионом (1706–1709) Кронверкской куртиной (1708–1709). Петровская куртина (1717–1719), ориентированная строго с севера на юг, идет к Государеву бастиону (1717–1734; 1779–1785) и имеет Петровские ворота, через которые в крепость попадает большинство посетителей сегодня. Петровские ворота защищает Иоанновский равелин (1731–1740; 1781–1784). Невская куртина (1728–1735; 1779–1785) расположена между Государевым и Нарышкиным (1725–1728; 1780–1782) бастионами, Невская куртина имеет Невские ворота (1748; 1784–1787), выходящие на Невскую (Комендантскую) пристань (первая треть XVIII в.; 1774–1777). Нарышкин бастион легко отличить — он имеет Флажную башню (1774; 1780–1782). Екатерининская куртина (1710–1727; 1779–1785) соединяет Нарышкин бастион с Трубецким.
Три столетия стоит Петропавловская крепость — шедевр архитектуры, результат труда нескольких поколений. Изломы стен, бастионы, башни, пристань, ворота — все необыкновенно пропорционально и гармонично. Цвет облицовочного камня, нередко покрытого влагой, иногда инеем, в блестках, — суровый, серый, холодный, отличающийся от гранитных блоков облицовки набережных. Цвет камня подбирался в зависимости от предназначения сооружения. Теперь уж и не представить Большой Невы без крепостных стен на Заячьем острове и стройной колокольни Петропавловского собора.
Знал ли Александр Сергеевич о роли его прадеда в облицовке крепостных стен? Наверное, нет; он очень многого не знал о нем, иначе еще больше гордости за Ганнибала вселилось бы в душу поэта. А эта работа прадеда — пустячок в сравнении с остальным, что ему удалось сделать.
Е. В. Гусаровой сравнительно недавно удалось существенно расширить наши знания о деятельности Абрама Петровича, она пишет:
«Я ознакомилась — на предмет выявления роли Ганнибала — с архивными делами конца 1750-х годов по некоторым крепостям юга России. Оказалось, Ганнибал ведал и их строительством: распоряжения, содержащие подписи «главного инженера Российской империи», его отчеты Главной Канцелярии артиллерии и фортификации, генерал — фельдцейхмейстеру Шувалову имеются в делах по крепостям Царицынской, Енатаевской, Черноярской, Св. Анны, Бахмутской, Торской, Оренбургской. Это значительно расширяет известную на сегодня географию фортификационной деятельности Ганнибала. К сведениям, приведенным М. Д. Хмыровым, Н. А. Малевановым, Г. А. Леецом о курировавшихся им работах в Западной Сибири, добавим, что Абраму Петровичу, как следует из документов, поручалась также защита Забайкальского края: в мае 1758 г. граф Шувалов приказал ему «разсмотреть, каким образом около Нерчинских и прочих серебренных заводов от нападения мунгальцов (монголов. — Е. Г.) укрепления учинить и какия ко обороне и отвращению набегов меры употребить»…»
[542].
Находясь в Петербурге, Абрам Петрович участвовал в обсуждении всех инженерных дел, касавшихся Канцелярии главной артиллерии и фортификации. В конце 1754 — начале 1755 года Ганнибал занимался анализом плана Киево-Печерской крепости, его предложения по реконструкции 27 февраля 1755 года одобрило Общее присутствие Канцелярии главной артиллерии и фортификации
[543]. Во время работы над этим проектом он получил «Рапорт к высокородному и превосходительному от фортификации господину генерал-майору и кавалеру Аврааму Петровичу Ганибалу от инженер-капитана поручика Зенбулатова»
[544]. Рапорт содержал обоснование необходимости преподавания, кроме «архитектуры милитарис» (фортификации), гражданской архитектуры будущим военным инженерам. Ганнибал оценил предложение и добился внесения в программу Инженерной школы «гражданской архитектуры, хотя в элементарном объеме»
[545]. Ученики Инженерной школы, кроме специальных предметов, изучали гуманитарные дисциплины. Благодаря этим нововведениям в России возникла школа высокообразованных военных инженеров, сыгравшая заметную роль в развитии русской архитектуры
[546]. Большинство зданий для Военного ведомства проектировали и возводили не архитекторы, а военные инженеры. По примеру военных инженеров гражданской архитектурой овладевали также и инженеры путей сообщений; при проектировании мостов они прекрасно справлялись с архитектурной их частью: взгляните на старые петербургские мосты через каналы и реки… Знание архитектуры считалось полезным и необходимым — подтверждение этому находим в постановлении Канцелярии главной артиллерии и фортификации: оно запрещает отводить места для строительства обывательских домов на территории крепостей без сношения с архитекторами.
Абрам Петрович охотно занимался преподаванием, составлял программы для обучения военных инженеров, привлекал для этого крупнейших ученых, открыл при Корпусе несколько инженерных школ. Его заинтересованность в подготовке грамотных офицеров заключалась еще и в том, что он нес ответственность за личный состав Инженерного корпуса. В обязанности «генерала инженера Аврама Ганибала» входило составление ежемесячных рапортов «для ведома» генерал-фельдцейхмейстера о состоянии штата Корпуса. Он руководил «аттестацией «штап и унтер офицеров и кондукторов» для произведения в открывавшиеся при Корпусе порозжие вакации, формировал для этого комиссии, организовывал принятие их членами присяги («клятвенного обещания»). Сохранилась датированная 1758 г. бумага и с его собственной присягой: «Я, ниже именованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, Пресвятым Его Евангелием и Животворящим Крестом Спасителя моего в том, что следующих к повышению аттестовать имею по сущей правде, справедливости, ни наровя никому для дружбы и непосягая ни на кого ни для зависти и вражды, но по самой чистой совести, так, как я пред Богом и Его Судом Страшным ответ дать могу. В заключение же сей моей клятвы целую Слова и Крест Спасителя моего, Аминь. У сей присяги был и подписал генерал инженер Аврам Ганибал. К присяге приводил Инженерного корпуса священник Иоан Петров»
[547].
