Весной 1757 года Абрама Петровича ввели в Комиссию для рассмотрения положения российских крепостей, вскоре ему предложили занять кресло первоприсутствующего. Указ от 21 мая 1757 года об учреждении Комиссии гласил:
«Многия перед сим бывшия на границах крепости по распространении российских границ, от оных уже удалены, и прежней своей надобности уже не имеют, и та служба, для чего они тогда были построены, не весьма нужна, а оныя еще и по ныне равное содержание и починку из фортификационной суммы, без дальной в них нужды получают, через что оная напрасно излишние расходы нести принуждена; а напротив того при самых границах в некоторых местах, в потребных, для закрытия оных, укреплениях недостаток находится, да и некоторыя крепости совсем, за худобою положения мест, к переноске на другия места подлежат, а к тому за неузаконением в крепостях надлежащей фигуры, происходят в укреплениях великия перемены, и от излишней переломки, и употребляемой на то из фортификационной, сверх надобности и необходимости нужды, суммы, некоторыя крепости уже, за недостатком денег, без починки остаются»
[558].
Судя по содержанию, текст указа готовил Ганнибал: только он располагал полнотой сведений о российских крепостях. Шестидесятитрехлетнего инженер-генерала нагружали многими поручениями, а он успевал исполнять их, и отлично исполнять. М. Д. Хмыров пишет: «Наконец, в самом начале этого же 1758 года, к прочим служебным заботам генерал-инженера прибавилась новая, характера педагогического: генерал-фельдцейхмейстер, граф Шувалов «разсмотрев состояние и обучение в науках артиллерийской и инженерной школ, нашел, что в артиллерискои фортификации, а в инженерной артиллерии необучают, которые науки знать им взаимно необходимо надобны; и для того от него, генерал фельдцейхместера, генваря 7 числа сего (1758) году, артиллерии к генерал поручику Глебову и генерал-инженеру и кавалеру Ганибалу ордерами и предложено, чтоб в школах артиллеристов фортификации, а инженеров артиллерии обучать; а для каких то резонов определено, о том к ним доволно в тех ордерах изображено»
[559].
Иван Федорович Глебов (1707–1774) — впоследствии Андреевский кавалер, генерал-аншеф и Киевский губернатор. Судьба его дядьки, майора Преображенского полка Степана Глебова связана с проявлением жестокости Петра I. Сослав свою первую жену Евдокию Лопухину (1669–1731) в Суздаль, царь приставил к ней присматривать несчастного Глебова. До ушей венценосца донесся слух о «блудной связи» Евдокии с бедным майором. Прискакав в Суздаль, царь распорядился посадить майора на кол, собственноручно накинул на него тулуп, дабы тот не замерз ранее, чем погибнет на колу от страшных мук, а может, образумится и раскроет то, что утаил от следователей
[560]. Порой жесток был крестный Абрама Петровича.
Известный пушкинист М. Вегнер, автор книги «Прадед Пушкина», много работавший в архивах, пишет:
«Как работник Абрам Петрович отличался хорошими деловыми качествами — иначе его крупная карьера была бы необъяснима. Правда, он имел и некоторую протекцию. Но едва ли ему стали бы протежировать, если б он не представлял собой значительной ценности. Имеется достаточно данных, чтобы считать его крупным для своего времени и образованным инженером. В качестве такового современники его ценили и при том в течение долгого времени. Не менее очевидно, что он был хорошим преподавателем инженерных и математических знаний»
[561].
Мы не знаем, как и каким образом выполнялось распоряжение генерал-фельдцейхмейстера; наверное, Ганнибала отчасти радовало возвращение к любимой педагогической деятельности, хотя, возможно, наоборот, раздражало, потому что все указания прямого начальства инженер-генерал привык принимать в штыки. Он не желал подчиняться не нюхавшему пороха; эполеты и шпагу особенно щегольски носят в канцеляриях и комиссиях, вдали от полей сражений. Выдающийся организатор в военной и экономической сферах, генерал-фельдцейхмейстер граф П. И. Шувалов никогда не воевал, в 1744 году по именному указу был назначен «к присутствию в Сенате», там он занимался главным образом финансами и регулярно получал очередные воинские чины, дослужившись до действительного генерал-фельдмаршала. Елизавета Петровна считала, что
П. И. Шувалов много сделал для улучшения экономического положения России. Екатерина II, наоборот, полагала, что принципы, которыми он руководствовался, были «хотя и не весьма для общества полезными, но достаточно прибыльными для него самого»
[562]. Благодаря могучим связям при дворе Шувалов нигде и ни в ком не имел соперников, с врагами расправлялся жестоко, «почти открыто воровал казенные деньги, присваивал доходные государственные монополии и заводы, беспощадно подавлял конкурентов»
[563]. Ему все сходило с рук, возражений он не терпел. Ему удалось разгромить «партию» графа А. П. Бестужева-Рюмина, всесильного канцлера, старинного друга Абрама Петровича. Мог ли Ганнибал мирно подчиняться такому начальнику?.. Конфликты возникали разные — от мелких до разбирательств в Правительствующем сенате; разумеется, Сенат принял сторону сенатора, генерал-фельдцейхмейстера графа П. И. Шувалова.
Столкновения между властолюбивым Шуваловым и непокорным Ганнибалом происходили постоянно. Однако Шувалов не мстил подчиненному, не преследовал, нередко прислушивался к его возражениям.
«Итак, в июле 1758 г., — пишет Е. В. Гусарова, — получив от Ганнибала рапорт с приложенными отчетами, Шувалов ответил довольно резкой отповедью: «Вашему превосходительству неоднократно данным от меня ордером поведено: как вам, так и подкомандующему генералитету, присылаемые ис крепостей о работах планы с профили и ведомостьми разсматривая, подавать ко мне с вашим мнением, кои вами о многих крепостях подаваемы были без мнениев, да и ныне от вас при репорте о Торской крепости без мнения вашего превосходительства представили… разсмотря, какие по укреплению оной надлежит употребить способы, о том положа надлежащее мнение, для рассмотрения представить ко мне. А впредь рекомендую, чтоб в силе прежних моих повелений, как по сему, так и по каждой крепости, что в которой исправить надлежит или что зачем отменить должно, по разсмотрении вашем, во мнениях описывать, имянно как того должность требует, и ко мне представлять для апробации. Вашего высокопревосходительства охотной слуга граф Петр Шувалов». Не менее резким оказался поступивший через два дня ответ Ганнибала: «Вашему сиятельству донесть имею. Хотя и во все крепости о исправлении при оных работа мнения давать по характеру моему за должность почитаю, которыя, как до вступления вашего сиятельства над Корпусом команды, так и по вступлении уже немалое время, вашему сиятельству по рачительной ея императорского величества моей службе всегда подаваны были, по которым и надлежащие опробации… успех имели. А для чего… на подаваемые о исправлении при крепостях работ в репортах мнения не описано было, о том вашему сиятельству февраля 10, марта 11 и 13, також и 26 чисел сего году репортами довольно изображено — какие я по характеру моему и летам с обидою в том безвинно стерпеливо сносить принужден. Но как на оныя мои репорты я в ответ ничего не получил, а ныне тем вашего сиятельства повелением… бес всякого уже упоминания о происходимых мне прежде напрасных нареканиев, подлежащего мнения от меня требовать изволите, то я во оном ныне опасным себя уже не нахожу и, как моя должность велит, подаваемые от меня к вашему сиятельству мнении описывать имею. Чего ради о Торс кой крепости во исправлении работ согласуюсь и оные планы с профильми… и ведомости паки при сем представляю… генерал инженер Аврам Ганибал»
[564].
