Мирон тяжело выдохнул, приложив пальцы ко лбу.
— Как? Это же нереально.
— Нереально спрятаться совсем, Мирон. Вас видел сосед. А еще мент попался сознательный, номер твой записал и пробил. Видишь, как бывает.
— Мент, — покачал он головой, — он нас тогда застукал… Я после этого номера грязью замазывал, но он, выходит, раньше успел… Черт…
— Мирон, ты что сделал? — спросила я тихо. — Ты девчонку на верную смерть тут оставлял, когда уезжал, ты это понимаешь вообще?
— Она сама виновата! — крикнул он, я только закачала головой.
— В чем виновата, Мирон? В том, что влюбилась в тебя и готова была влезть в криминал, чтобы помочь? Что ты ей такого наговорил? Ты знаешь, что она спала с Черепановым, владельцем клуба?
Мирон устало опустился на край дивана. Сгорбился, видимо, и у него сил уже не было. Молчал. А мне и не нужен был ответ. Знал, все он знал.
Глава 28
— Я не просил ее в меня влюбляться, — сказал Мирон, наконец. — Я вообще не думал… Просто подвез девчонку, она выпросила телефон, сама позвонила… У меня был второй номер, не на меня оформленный, на какого-то парня из Дагестана… Я его использовал на всякий случай для подобных связей… Через него на меня было нереально выйти… — он посмотрел виновато. — Я ни о чем серьезном не думал. Мне ни к чему это все было, отношения… Я только с тобой бы… — он запнулся, я закусила губу. — Я давно пытался хоть что-то нарыть на Жильцова. Но мне к нему было не подобраться. На Черепанова я работал тогда с эскортом, но потом это заглохло. А несколько лет назад он решил бойцовский клуб открыть, ну и позвал меня, теперь уже искать бойцов… Только там никого не убивали, просто дрались… А на смерть это потом появилось, и я об этом не знал, случайно пронюхал, стал копать. Тут Кристина… Она такая была, знаешь… Ей все просто давалось: улыбнется, ресницами похлопает, — и готово. Я убедил ее в том, что мне жизненно необходим этот компромат. Что я обменяю его на деньги и… за них мне сделают операцию. Она и правда влюбилась, очень боялась за меня, готова была на что угодно пойти. Сначала она пыталась по местным качалкам искать, но это гнилой вариант, кто ей что скажет, даже если участвовал в подобном или что-то знал? Тогда она решила с Черепановым сойтись. Сама решила, я ее не заставлял, — он посмотрел, словно оправдываясь, но разве можно было оправдаться в такой ситуации? По-моему, нет. Разве что как Иуда Искариот — повеситься. И то, легче от этого никому не станет. — Через Черепанова она раздобыла имена погибших и попала на бои. Я не знаю, как она это сделала, как сняла на видео Жильцова… Говорю же, у нее все легко получалось по жизни… Она, чтобы меня не палить, специально встречалась с парнем, — тут он усмехнулся, — с младшим Салагиадзе, не знаю, как уж их черт свел. Он блог вел, а она специально снималась для него, чтобы отношения эти на виду были, а наши в тени. Сделали ей левую сим-карту тоже, чтобы не светить мой номер. Она умная была, для своих лет очень умная… Но слишком беспечная. Ездила по ночам одна, тормозила машины… Мне только и оставалось, что названивать ей и велеть быть осторожней. Она никого не слушала… А зря. Где-то она спалилась. Не знаю, где, я уехал, а Кристина в ту же ночь погибла… Я прочитал в интернете, что она утонула, но было понятно…
Я немного помолчала.
— Зачем им было ее убивать, если они не достали компромат?
— Они могли не знать о нем, — пожал плечами Мирон, — скорее всего, они просто начали подозревать ее в какой-то игре и решили избавиться, потому что она уже много знала, она ведь была на боях. Я не знаю ничего, Даш. Я был уверен, что никто не в курсе, а тут такое… И меньше всего я мог думать, что ты окажешься в этом всем по уши. Это просто кошмар.
Я потерла пальцами виски. На самом деле, обсуждение немного успокоило нервы, если не вдумываться глубоко, можно некоторое время еще продержаться спокойно.
— Так была операция, Мирон? — посмотрела я на него. Он вздохнул.
— Помнишь, я два года назад уезжал в командировку? — задал вопрос, я кивнула. — На самом деле, операцию сделали тогда. Я не мог рассказать, потому что возник бы вопрос денег…
— А где ты их взял?
— Я откладывал. С самого начала, как мы вышли из детского дома. Я не мог рассказать тебе, чем занимаюсь, ты бы этого не одобрила. Черепанов платил мне очень хорошо. Я сделал операцию, как только появилась возможность.
— А сейчас решил переждать опасность под предлогом операции, — усмехнулась я.
— Операция была причиной, заставившей Кристину действовать. Я должен был уехать, иначе никак. Ну и тебе это же сказал. Только я не думал, что ты решишься на такую аферу с Давидом… Я планировал вернуть ему бабки, ну в обход тебя, чтобы ты не узнала…
— Понятно, — кивнула я. — Значит, компромат ты спрятал, деньги тоже у тебя, влюбленная Кристина больше не будет мешать…
— Не надо так, — нахмурился он, я встала.
— А как надо, Мирон? Обнять тебя, как раньше? По голове погладить? Прошептать на ухо, что мы справимся, потому что мы не одни? Потому что нас двое, а значит, мы вдвое сильнее? Гладить тебя по плечам, когда в кошмарах ты будешь звать всех, кого убил? Чего ты от меня ждешь, Мирон?
— Ты не можешь так…
— Я не могу. Ты все сделал сам. Ты все уничтожил.
Я пошла к выходу, он растерянно вскочил следом за мной.
— Даш… Ты что, ты уйдешь? Я ведь не могу без тебя, Даш…
— Можешь, — обернулась я. — Ты сам сказал, что можешь, просто не хочешь. Придется захотеть, Мирон. Я не готова видеть тебя.
Я вышла в прихожую, обулась, немного подумав, спросила:
— Где компромат?
— Тут, в городе, я спрятал его надежно.
— Хорошо. Я его заберу чуть позже.
Он промолчал, стоял с опущенными плечами, потерянный такой… Казалось, он действительно не знал, что ему теперь делать, как жить. Ну что ж: в этом мы с ним сейчас похожи.
Ему хватило ума не идти за мной. Я вышла на улицу, глотнула прохладного ночного воздуха, сколько сейчас времени? Впрочем, неважно. Побрела в сторону улицы, может, поймаю такси, маршруток уже нет, а вызвать неоткуда. Не хочу, чтобы Мирон знал, куда я направляюсь.
Внутри было глухо, пусто. И это было сейчас хорошо, то, что заблокированы мои мысли, эмоции, способность анализировать. Я понимала, осмыслять придется, но любая мысль тянула за собой тут же ворох таких, что становилось понятно: не могу, не готова. Минут через десять рядом со мной притормозила машина, приоткрылось окно со стороны водителя: Вадим, возивший меня эти дни по велению Андрея.
Я не стала противиться, села в салон, мужчина спросил:
— Куда вас отвезти?
Ого, даже так. Андрей не велел доставить прямиком к нему? Просто присматривает?
— Где забирали эти дни.
Он кивнул и все внимание отдал дороге. Я устало прислонилась лбом к стеклу. Я, наверное, как привидение сейчас выгляжу. И чувствую себя примерно так же. Мы приехали как-то слишком быстро. Я бы хотела ехать и ехать, чтобы тишина, дорога, и больше ничего. Но пришлось выходить.
