И после – падение, жесткое, беспощадное, расшибающее вдребезги.
Слеза выкатывается из-под очков. Ещё одна и ещё. Я стираю пальцами слёзы, но, думаю, водитель заметил. Впрочем, разве это важно?
Я вынимаю телефон из сумки и пролистываю целое море сообщений с извинениями, которые так и не рискнула отправить ему. Однажды я позвонила – я названивала ему тысячу раз, но он ни разу не ответил. А потом механический голос сообщил, что этот абонент больше не обслуживается.
Джейсон сменил номер. Он правда порвал со мной. Мне следовало принять это. Я перестала искать его, но смириться… Я на пути к этому, как я думаю. Пока что всё, что я делаю – это терплю фиаско. Во всём.
Едва я попадаю домой, как звонят родители, и мне приходится целый час уверять отца с матерью, что я не сижу на наркотиках, я не больна раком и не нахожусь одной ногой в могиле, что я также не пережила выкидыш и теперь пребываю в депрессии (да-да, и такое писали).
Самое паршивое во всем этом, что мои родители читают всю эту грязь. Чаще всего они понимают, что написанное – полная чушь, но иногда и их вводят в заблуждение. Да и мои фото говорят сами за себя.
Разговаривая с родителями, я прохожу мимо зеркала и задерживаю взгляд на своём отражении. И правда, будто основательно присела на кокаин или любую другую дурь. Ключицы сильно выпирают и кажутся острыми, лицо осунулось, щёки впали, вокруг глаз круги а-ля панда. Только вот панды милые и трогательные, а я – совершенно нет.
Под конец разговора я обещаю, что скоро приеду домой – почему бы и нет, все равно отпуск. И после этого, успокоив родителей, вешаю трубку.
Джейсон
– Блин, Джейсон! – визжит девица, имени которой я не помню, когда виски проливается из бутылки прямо на её голую спину. – Осторожней!
Она пытается повернуть голову, но я накрываю её ладонью и надавливаю, прижимая к дивану.
Дьявол, просто заткнись нахрен. Меньшее, чего я хочу – это слышать тебя, только если ты не стонешь, пока я трахаю тебя.
Делаю очередной глоток из бутылки и ускоряю темп, собираясь кончить, а потом я смогу выставить её за дверь и не слышать этого противного, скулящего голоса.
– Ты делаешь мне больно!
Моя безымянная партнерша сопротивляется, потому что я всё ещё придавливаю её голову. Убираю руку, допиваю алкоголь и, отшвырнув бутылку за спину, крепко берусь за её талию, фиксируя на месте. Мои яйца бьются о её бледную задницу, пока я быстрыми, резкими движениями проникаю в неё.
Она начинает выкрикивать какую-то поощрительную чушь, гнусавым надрывным голосом, и это посылает мой надвигающийся оргазм в далекий откат.
– Закрой рот, – яростно рычу я, дёргая её за обесцвеченные волосы, и она вновь издаёт визг, но в этот момент её тело получает оргазм. Я чувствую, как её мышцы сокращаются на моем члене, врезаюсь в неё еще три раза и тоже кончаю.
Очередная спутница, без какой-либо идентификации, без сил падает на диван, а я направляюсь к мусорному ведру, на ходу стягивая презерватив. Теперь всё, чего я хочу – это чтобы она просто с*балась из моего дома.
– Ты грубый, – она лениво потягивается, – но мне это нравится.
Я безучастно смотрю на неё, ничего не отвечая. Она симпатичная, но под слоем всей этой косметики тяжело определить, сколько ей лет. Ей может быть как двадцать пять, так и тридцать пять.
Впрочем, мне насрать. Я её больше никогда не увижу.
– Люблю диких мальчиков, – она призывно улыбается, но все её уловки мимо. Моя башка трещит, я хочу остаться один. Какого хера она всё ещё валяется на моём диване с таким видом, будто ожидает бесконечный марафон этой ночью?
Я подбираю её одежду и сумку с пола, подхожу и протягиваю ей.
– Одевайся.
– Что ты делаешь? – она недоверчиво смотрит на меня.
– Тебе пора уходить.
– Ты серьёзно?
Я швыряю ей платье, что лучше любых слов подтверждает серьезность моих намерений.
– Но я думала, мы только начали.
– Я тебя привел сюда не для того, чтобы ты думала, – даже не глядя на нее, отзываюсь я, распечатывая новую бутылку. – Давай, проваливай. Моё терпение и так на исходе.
– Ну ты и придурок! – выразительно фыркает и натягивает одежду. Ну и прекрасно, дошло наконец.
Когда дверь за ней закрывается, её лицо тут же стирается из памяти. В последнее время тел было так много – именно тел, которыми я пользовался, но после которых ничего не оставалось. Ни лиц, ни имён, ни голоса.
Я вновь остаюсь один, и мысли, словно шакалы, почуявшие добычу, начинают свою атаку на меня. Мысли о ней, как я ни пытался напрочь избавиться от них, неустанно возвращались, доводя меня до бешеного отчаянья.
Мне нужны были стимуляторы, чтобы хоть как-то существовать после неё и того хаоса, что она посеяла в моей жизни. Алкоголь, секс, бесцельность – я вернулся к давно забытым дням беспечной молодости.
Пусть же так и будет.
С бутылкой, полной на треть, я падаю на диван, откинув голову на спинку, и закрываю глаза, взывая только к одному – забытью. Полному, абсолютному, несущему безмятежное успокоение. Никаких мыслей, никаких чувств.
Я и мой лучший друг виски.
И я пью, пью и пью еще, пока не отключаюсь, приветствуя чёрную пустоту, в которую превращается моё сознание.
***
Пробуждение оказывается резким. Кто-то хлопает меня по лицу, и я распахиваю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на том, кого должен убить.
– Отлично, живой, – сухо изрекает Эл, стоя надо мной со скрещенными руками.
– Но едва ли, – присоединяется Эрик, вздёргивая бровь.
Два засранца нависают надо мной, разглядывая как какую-нибудь диковинную зверушку в зоопарке.
– Какого хера вы тут забыли? – ворчу я, пытаясь выпрямиться. Чёрт, я уснул сидя, и мои затекшие мышцы мстят мне за это. – Не помню, чтобы присылал вам приглашение на утреннее чаепитие.
Морщась, поднимаюсь с дивана – мой желудок скручивает, а к горлу подкатывает тошнота. Чувствую себя кучей дерьма. Выгляжу, наверное, примерно так же, если не хуже.
– Спасибо бы сказал, что нам не плевать на то, что с тобой происходит, – хмыкает Эл.
Я подавляю в себе желание показать ему средний палец и тащу своё затекшее тело на кухню в поисках влаги. Какой угодно. Мне просто надо залить что-то в горло, а то там все как наждак ощущается.
– Спасибо, это просто неоценимо, – язвлю я после того, как опрокидываю в себя два стакана с водой из-под крана. – Как видите, я ещё дышу, хотя и нерегулярно. Можете проваливать.
– Какого хрена, мужик?
Эрик обеспокоенно смотрит на меня. Если уж Эрик беспокоится, может, всё и правда так паршиво? Хуже, чем я думаю?
