– Отец пригрозил, что, если я не останусь с ним, он через суд лишит маму родительских прав, оставит без средств к существованию и разрушит её репутацию, – его голос звучит тихо и спокойно, но я вижу, как темнеют его глаза. – У мамы в тот период были проблемы с алкоголем, и я не виню её – отец ужасно поступал с ней. Это был её отчаянный способ убежать от реальности. С его связями и деньгами ему бы ничего не стоило выполнить угрозу.
– Он бил ее? – ужасаюсь я.
Губы мужчины кривятся в подобии улыбки.
– Не её. Нет, маму он не бил – физически, по крайней мере. Но сколько себя помню, и дня не проходило, чтобы он не унижал её, не оскорблял. Престон никогда не скрывал, что имеет любовниц. В открытую рассказывал ей о них, о том, что они лучше её, – он прикрывает глаза, в которых застывает старая боль, с годами никуда не исчезнувшая. – Этот ублюдок ломал её психику, пока ему не надоело, и он не сказал ей собирать вещи и убираться.
– Почему она терпела это? – с осторожностью спрашиваю я – любовь Джейсона к матери слишком очевидна.
– Из-за меня, – он слабо пожимает плечами. – Она знала, что отец никогда не позволит ей забрать меня с собой. У него были своеобразные методы воспитания, – он горько хмыкает, потирая шею. – Мама знала, что если уйдет, то оставит меня один на один с этим монстром. Она пыталась заступаться за меня, и иногда его внимание переключалось на неё. Мне кажется, все годы моего детства её глаза были постоянно заплаканными.
– Мне очень жаль, – шепчу я, накрыв его руку своей ладонью.
Моё сердце щемит от обиды за него и женщину, которая дала ему жизнь, хотя я и не знаю её. Мне тяжело представить детство в столь ужасной обстановке. Наши семьи отличаются очень сильно.
– В итоге всё сложилось не самым наихудшим образом, так что не стоит, – Джейсон улыбается, хотя его глаза всё ещё сохраняют печаль и, протянув руку, он гладит меня по щеке. – Мама избавилась от проблем с алкоголем, купила себе комфортабельную квартиру и этот дом, и, хотя повторно замуж больше не вышла, мужским вниманием не была обделена.
– Всё равно не представляю, каково было жить в такой атмосфере, – негромко признаюсь я, безотрывно глядя на него.
– Это всё осталось в прошлом, где ему и место, – сухо отзывается он.
Но мы оба знаем, что это не так.
– Ты когда-нибудь сможешь его простить?
Джейсон долго не отвечает. Мы смотрим друг на друга, кажется, перестав дышать.
Думает ли он о нашей ситуации? Сравнивает ли их?
– Нет, – он твёрдо качает головой. – Не смогу, даже если бы и хотел.
Я опускаю голову, и волосы падают на лицо. Тема вины болезненна для нас, поэтому я не хочу продолжать её. Но мой следующий вопрос не менее тяжёлый.
– Ты и Фиона снова вместе?
Джейсон выглядит поражённым и застигнутым врасплох. Я вздыхаю, прикусив щёку изнутри – значит, она говорила правду. Это не была пыль в глаза, только чтобы уязвить меня.
– Почему ты так думаешь? – его голос не выражает никаких эмоций.
– Фиона сама сказала мне, когда я встретила её недавно.
Я обхватываю себя руками, чувствуя, как между нами опускается невидимая стена. Джейсон наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. Ругательства срываются с его губ – он злится, только я не знаю, на кого.
– Мы не вместе.
Он поворачивается и смотрит на меня. Мне хочется ему верить, но ведь что-то происходит! Что-то, чего я не могу объяснить.
– Мы никогда не были «вместе», – его слова полны яда. – Не стоит верить тому, что она говорит.
– Джейсон, но между вами что-то есть! – мой голос против воли звучит с упрёком. – Ты же не станешь это отрицать? Я просто не хочу… не хочу… – я замолкаю в растерянности – что мне ему сказать? Что я могу сказать, когда сама не знаю, кто мы друг другу! Какие у меня могут быть претензии?
– Что? – он поднимается и смотрит на меня сверху вниз. – Что ты хотела сказать, Сара?
Чёрт, почему у меня каждый раз, как только он произносит моё имя – моё настоящее имя – что-то дрожит внутри?!
– Я не хочу так, – поднимая глаза на него, выдыхаю я. – Я не знаю, хочешь ли ты меня, но я не хочу, чтобы она была между нами. Если она то, в чем ты нуждаешься, давай прямо сейчас всё закончим. Отвези меня назад в город, и забудем всё, – мой голос затихает на последнем предложении.
Джейсон, кажется, в недоумении.
– Ты слышала, что я сказал тебе пару дней назад? – он опускается на корточки передо мной и ладонями обхватывает моё лицо. – Конечно, слышала, не говори, что нет.
Я едва заметно киваю – нет смысла отрицать.
– Это правда, Сара – я люблю тебя.
Резко втягиваю воздух: сердце вновь переходит в галоп. Допустить, что в первый раз он сказал эти слова под влиянием вины ещё можно, но вот сейчас в его словах и взгляде столько искренности!
Мне хочется верить…
– Сара, я никогда и никому не говорил этого, – Джейсон на миг прикрывает глаза, делая это признание. – Нам необходимо во многом разобраться. Мне необходимо, – он хмурится, и я понимаю, что речь о Фионе. – Но я люблю тебя и хочу быть с тобой. С тобой, – весомо повторяет он, и уголки его губ приподнимаются в улыбке.
– Разве ты не злишься из-за Хоуп? – мой голос так тих, что я сама едва слышу его.
Мне так хочется верить, что для нас всё возможно, несмотря ни на что. Но я боюсь. Мне страшно до ужаса.
– Я бы солгал, если бы сказал, что нет.
Он садится рядом, а я обхватываю колени руками, чувствуя, как ноет в груди от тоски. Мы столько плохого сделали друг другу. Как же мы сможем справиться с этим?
Сможем ли?
– Но сейчас не время и не место для этого. Потом, когда всё уляжется, мы поговорим.
– Ты боишься, что я сорвусь, да? – догадываюсь я, кусая губы.
Джейсон не отвечает, но по его взгляду я понимаю, что угадала.
– Я не хочу, чтобы ты жалел меня! – отчего-то сержусь я. – Не хочу, чтобы ты сдерживал себя только потому, что опасаешься, что у меня крыша поедет.
– Сара, не перекручивай, – на удивление спокойно просит Джейсон. – Тебе пришлось тяжело, ты пережила большой стресс за последние дни. Да, ты неплохо держишься, я рад и горжусь тобой, но… Риск есть, ты сама знаешь.
– Поэтому ночами ты сидишь и смотришь на меня? Ждешь, когда у чокнутой Сары тормоза откажут?!
Я вскакиваю с дивана, до боли сжимая кулаки. Сама не знаю, почему злюсь. Я кричу на Джейсона, но правда в том, что я зла на себя, на то, что всё так и есть. Я бомба с часовым механизмом. Сейчас всё неплохо, я держусь, но я чертовски боюсь момента, когда меня вновь накроет.
Что, если это случится в зале суда, когда я буду давать показания против Эванса и остальных?
