В её словах звучит неподдельная боль, и, хотя я сочувствую ей, не собираюсь лгать. Она должна будет принять наши отношения, хочет того или нет.
– Да, – ровно и твёрдо отзываюсь я.
К моему удивлению, она усмехается.
– Забавно. У нас с тобой больше общего, чем я могла подумать.
Я не понимаю, о чём она, и жду, что пояснит.
– Джей рассказывал тебе о нас? – она с любопытством смотрит на меня.
Я с осторожностью киваю, хотя уверена, что его рассказ имеет пробелы.
– Правда? – с недоверием вскидывает брови. – Он рассказал тебе всё, и ты… всё ещё здесь?
Мне становится неуютно от того, что приходится двигаться наощупь. Я владею не всей информацией, и она об этом знает. Поэтому и чувствует превосходство надо мной.
– Я знаю, какие отношения связывают вас долгие годы, если ты об этом.
Её разбитые губы растягиваются в неприятную улыбку.
– Он не всё тебе рассказал, иначе ты бы не стояла тут сейчас.
Ей требуется много сил, чтобы говорить, но ей их придаёт желание бросить правду мне в лицо.
– О чём ты?
Мне хочется уйти, избавить её от этого удовольствия, которое она, несомненно, получает, но любопытство пересиливает. Боюсь, сам Джейсон мне не расскажет, а мне надо знать.
– Знаешь, почему он никогда не откажется от меня? – вместо ответа спрашивает она. – Знаешь, почему в ваших отношениях вас никогда не будет двое? Каждый раз, когда я позову, он будет мчаться ко мне.
Я знаю, что ей больно, и она страдает, но сейчас я хочу её ударить.
– Это всё чувство вины, Блисс. Порой оно держит сильнее любви, сильнее страсти. Вина подчиняет себе, делает человека рабом, – она переводит дыхание и продолжает:
– Поэтому он связан со мной, и так будет продолжаться до тех пор, пока Джейсон дышит.
Неприятное, отвратительное нечто скручивает мой желудок в узел. Её слова ужасны, но хуже всего то, что я верю ей. Лицо, слова Фионы выражают полную уверенность.
– В чём его вина? – спрашиваю я, хотя до липкого ужаса боюсь услышать ответ.
– Ты бы смогла простить тех ублюдков, которые сломали твою жизнь? – она вновь отвечает вопросом на вопрос, играя со мной.
– Сейчас речь не обо мне, Фиона, – сухо говорю я.
– Ты еще не поняла? – она с грустью улыбается. – У нас и правда много общего, Блисс. Я знаю, каково это – когда твоё тело подвергается насилию, а ты ничего не можешь с этим сделать. И я…
– Сара!
Я вздрагиваю, обернувшись на голос Джейсона. Его взгляд полон паники, когда он переводит его с меня на Фиону и обратно. В моих ушах какой-то странный шум, и я как будто в один момент стала полностью дезориентированной.
– Ты вовремя. Я как раз собиралась рассказать твоей девушке то, на что ты сам никогда не решишься.
– Замолчи! – рычит Джейсон, подступая ближе, но при этом его страх заметен невооруженным взглядом. – Сара, – он умоляюще смотрит на меня, – давай выйдем и…
Он замолкает, очевидно, увидев что-то в моих глазах. Я смотрю на него и будто вижу впервые. Он напуган, он до безумия хочет увести меня отсюда. Боится, что я узнаю о том, что он так тщательно скрывал?
Я игнорирую его мольбу и поворачиваюсь к Фионе.
– Говори, – мой голос ломкий, безжизненный, не мой вовсе.
Я затылком чувствую впившийся взгляд Джейсона, но удерживаю себя от того, чтобы посмотреть на него.
– Когда мне было пятнадцать…
– Фиона!
Он выдыхает её имя, но на этот раз без злости, а с болью, с какой-то безнадежной обречённостью.
Он чувствует, что это конец? Почувствовал раньше меня? Уверен, что это конец пути? Всё, дальше ничего?
– Это слишком долго длится, Джей, – жёстко отрезает она. – Или, по-твоему, она не заслуживает правды? Ты правда хочешь строить эти отношения на лжи? Разве ты не устал?
Он ничего не отвечает. Сдался? Смирился?
Я не думаю, что её заботят наши отношения, она лишь хочет причинить нам боль. И она может. Её правда может.
– Если Джей рассказывал тебе о нашем отце, моём отчиме, ты знаешь, каким он был ублюдком, – её рот кривится в отвращении. – Так вот, когда мне было пятнадцать, Джейсон однажды пришёл домой ночью, и он был пьян, желая выяснить отношения с Престоном. Но ни его, ни матери с Хоуп не было – они тогда уехали в загородную резиденцию Ридов. Я осталась дома, так как была наказана – но, по правде, то были блаженные часы, когда я могла не бояться недовольства отчима. Джейсон был зол, в ярости буквально, – она бросает тоскливый взгляд на него, а я боюсь дышать. Господи, пусть мои подозрения окажутся ложными!
– Я старалась его успокоить, потому что он всегда был добр ко мне, я не хотела, чтобы у него были проблемы. Я просила его лечь спать, просила успокоиться, не ломать вещи Престона, а потом просила остановиться, когда он повалил меня на кровать и начал срывать с меня одежду, – её слабый голос становится ещё тише, и теперь она смотрит только на Джейсона. – Но ты не остановился, пока не закончил всё. Утром ты так сильно раскаивался, когда понял, что натворил, – она смахивает скатившуюся слезу со щеки. – И я простила тебя. Когда через месяц мне стало плохо, и докторам пришлось сделать мне срочную операцию, потому что у меня была внематочная беременность, я так же простила тебя. Всё, чего я хотела, это чтобы ты был рядом и защищал меня! Ты был моим старшим братом, и ты тот, кто сделал это со мной!
Фиона дрожит и плачет, кусая губы. Тошнота подкатывает к горлу, озноб пронизывает тело, и кажется, я на всей скорости несусь к бетонному ограждению.
Видели когда-нибудь, как при сильном морозе стекло в момент покрывается ледяным узором? Сейчас это моё сердце, моя душа, всё внутри меня. Всё равномерно, безжалостно затягивает льдом.
Мои действия кажутся механическими, когда я оборачиваюсь. Смотрю на Джейсона. Вижу незнакомца. Чужака.
Я не знаю, кто это.
Он стоит, тяжело привалившись к двери, глядя в одну точку на стене. Медленно, с опаской встречается со мной взглядом. Глаза переполнены мукой, а я не нахожу в себе ничего.
НИ-ЧЕ-ГО!
Ничего не может смягчить меня; заставить… попытаться понять. Простить…
Простить?
Нет, невозможно!
В голове стоят их голоса. Они смеются, угрожают, громко хохочут в ответ на мои мольбы.
Она тоже плакала и умоляла? Что он делал? Зажимал ей рот? Шептал, что никто не услышит? Никто ей не поверит?
Меня передёргивает от отвращения.
Я хочу уйти. Господи, как я хочу уйти отсюда!
Не знаю, как ноги слушаются меня, когда я направляюсь к двери. Джейсон всё ещё возле неё, и я вынуждена остановиться.
