Она не желает меня слушать, а я не хочу, чтобы она избавлялась от ребёнка.
Может быть, стоит воспринимать это как знак? Может быть, ребёнок – это наш шанс начать всё заново? Сделать всё правильно. Даже если не вместе.
Почему она так категорична? Неужели для неё это так просто – взять и отказаться?
Есть ли способ её остановить? Есть ли слова, которые заставят её передумать? Если есть, я должен найти их.
Она сказала, что я морально мёртвый. Таким она меня видит. Возможно, это так, но это не я хочу убить нашего ребёнка.
Я ловлю себя на мысли, что злюсь на Сару. Знаю, ей сейчас тяжело, а я даже не могу быть рядом, чтобы помочь. Но если бы она позволила.
Если бы только позволила…
Утром я принимаю душ и выпиваю тонну кофеина. Не могу сидеть сложа руки, необходимо что-то делать. Иначе я на стенку полезу.
Я звоню Саре – может, она ещё не улетела. А даже если и так, я отправлюсь за ней в Нью-Йорк. Если у меня есть шанс остановить её, заставить передумать, я воспользуюсь им.
Но Сара не берёт трубку. Я оставляю ей голосовые сообщения с просьбой перезвонить, хотя надежды мало.
Понимая, что если еще немного задержусь в этой квартире, то попросту свихнусь, я решаю ехать к ней. Если она уже улетела – я куплю билет на первый же рейс до Нью-Йорка.
Хватаю кошелёк и ключи от машины, распахиваю дверь и натыкаюсь на Фиону, которая, по всей очевидности, как раз собиралась постучаться.
Только её сейчас не хватало!
– Что ты здесь делаешь? – я даже не пытаюсь убрать резкость из голоса.
Она практически полностью оправилась после нападения Гевина, и этого урода задержала полиция – теперь он ожидает суда.
И хотя я не находил в себе злости из-за её поступка – я задолжал ей на всю оставшуюся жизнь, – она не была тем человеком, которого я желал видеть, с которым хотел говорить.
– И тебе привет, – растерянно улыбается она на мою неприветливость. – Торопишься?
– Да, – я киваю, не скрывая нетерпения. – Говори, что хотела, только быстро. Если ничего важного, тогда потом поговорим.
– Когда? – она разводит руками, и в её глазах проступает уязвимость. – У тебя никогда нет времени для меня. Ты не хочешь меня видеть, не хочешь говорить со мной. Долго это будет продолжаться?
–А чего ты хотела?! – повышаю голос я, выходя из себя потому, что она как всегда не желает видеть очевидное – мы не пара и никогда не будем ей. – Ты правда ничего не понимаешь?
Фиона поджимает губы и вскидывает подбородок – взгляд становится упрямым.
– Хочешь выяснять отношения в коридоре?
Я смотрю на неё, качая головой, потом вдруг усмехаюсь – это никогда не закончится, пока я сам не положу всему конец. Хватаю её за локоть и тяну в квартиру, захлопывая дверь за нами.
– Достаточно! Я больше не играю в твои игры, – заявляю я с полнейшим равнодушием в глазах.
Она морщится, скрещивает руки на груди и приподнимает одну бровь.
– Нет никаких игр, Джей. Это наша с тобой жизнь, нравится тебе это или нет. Ты не можешь меня бросить, сам знаешь. Твоя девка сбежала от тебя, когда узнала, что ты изнасиловал меня. Представь, что будет, если об этом узнают все. Хоуп? – она улыбается противной, триумфальной улыбкой, а я в этот момент до адского зуда хочу ей врезать.
Господи, помоги мне!
Прикладываю ладони к лицу и глубоко дышу, приказывая себе успокоиться.
– Фиона, я шестнадцать лет был заложником из-за того, что сделал с тобой, – на удивление, мне удается говорить спокойно. Мне просто необходимо, чтобы до неё наконец-то дошло. – Я сожалею, ты знаешь, как сильно! Я бы хотел это исправить, но я не могу. Ты имеешь право наказывать меня, и ты уже делала это. Хочешь рассказать всем? – я подступаю к ней ближе и обхватываю её бледное лицо ладонями. – Так сделай это. Мне насрать! – я улыбаюсь, испытывая некое удовлетворение при виде шока в её глазах. – Знаешь, на что мне не насрать? На женщину, которую люблю и на то, что она собирается избавиться от моего ребёнка. Моего, Фиона! Это волнует меня, это важно! Ты и я – всё кончено. Навсегда! – произношу по буквам, всё ещё удерживая её лицо в своих руках. – Поэтому можешь поступать как угодно со своими угрозами. Мне всё равно. Мне просто всё равно, Фиона! – её губы дрожат, но я продолжаю:
– Это никогда не было правильно. Я не люблю тебя, – качаю головой, говоря чуть мягче. – Никогда не любил и не полюблю. Ты моя семья и всегда будешь частью моей жизни, но ты не моя женщина.
Я вижу, как из её глаз катятся слезы, и столь знакомое чувство вины показывает свой ненавистный лик.
Хватит!
Если я хочу прекратить всё, должен быть непреклонным и категоричным. Иначе не выйдет.
– А она значит та?
Фиона следит за мной влажными глазами. Я отхожу от неё и киваю.
– А если бы не она? Если бы её не было? – в голосе тихая надежда, плечи поникли.
Я качаю головой.
– Дело не только в ней. Всё с самого начала пошло не так. Из этого никогда ничего хорошего не выходило.
Она тихонько хмыкает, вытирая уголки глаз пальцами. Потом вздыхает, расправляя плечи.
– Она правда беременна от тебя?
Я отвечаю молчаливым кивком.
– И аборт хочет сделать?
– Да.
Фиона закатывает глаза и фыркает.
– Идиотка!
Я решаю, что сейчас можно и пропустить это мимо ушей.
– Думаешь, у тебя получится её отговорить? – она бросает на меня пытливый взгляд.
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Но я должен постараться. Поэтому мне сейчас надо уйти. У меня осталось не так много времени.
– Нет, для начала тебе надо кое-что услышать, – с тревогой выдыхает она.
Я хочу возразить: мне некогда выслушивать её, но что-то заставляет меня остановиться. Может быть, это её голос или взгляд, но, кажется, это нечто важное.
– Я лгала тебе, – она опускает голову, избегая смотреть на меня. – В ту ночь…
И дальше я слышу признание, из-за которого моя жизнь делает очередной резкий виток.
Блисс
– Мисс Винтер, – доктор Леонард вновь тяжело вздыхает и смотрит на меня через свои очки-половинки, – Сара, – её голос теплеет, а я отвожу глаза – не хочу видеть в её взгляде жалость, – ты уверена? Ты хорошо подумала? Можешь ли ты с точностью сказать, что через пять или десять лет не пожалеешь о своём решении?
Сейчас она говорит так, как сказала бы моя мама, а не доктор, который совсем скоро должен будет провести операцию, на которую я решилась, несмотря на все её попытки отговорить меня.
