– Сара, – доктор Леонард уже второй раз называет меня по имени, которым я нечасто пользуюсь в последние годы, – это серьёзно. Очень серьёзно. При твоей крови… При отрицательном резусе твоей крови это решение может стать фатальным для тебя.
Я столько раз слышала эти слова от неё, и она всё ещё не сдаётся. Даже теперь, когда времени на раздумья почти не осталось.
– Я знаю, – мой голос звучит совершенно ровно, и я прямо смотрю на доктора Леонард – низенькую женщину около пятидесяти. – Я все решила, здесь не о чем говорить, – чтобы доктор наконец оставила меня в покое своими попытками переубедить, я напускаю на себя нетерпеливый, немного раздражённый вид.
Вообще-то, я и правда недовольна. В конце концов, я плачу большие деньги, чтобы мне сделали этот чёртов аборт в этой дорогой клинике, где я могу быть спокойна: вездесущие журналисты ни о чём не узнают. Доктор Леонард издаёт ещё один тяжелый вздох, и я едва не скриплю зубами – ей-то какое дело до того, будут у меня ещё когда-нибудь дети или нет? Я осознавала, что при моём отрицательном резус-факторе в дальнейшем у меня могут возникнуть проблемы, если я захочу родить ребёнка. У меня может произойти выкидыш, или родиться ребёнок с дефектами, или я могу вообще не забеременеть. Но дело в том, что дети не входят в мой план жизни.
– Хорошо, – доктор наконец-то кивает и поднимается из своего кресла. – Тебе нужно переодеться, а потом тебя отвезут в операционную. И не волнуйся, – она успокаивающе смотрит на меня, – всё пройдет без проблем. Тебе не о чем переживать.
Я киваю и также встаю вслед за доктором. Хочу поскорее со всем этим покончить. Пусть они вынут из меня то, что появилось там благодаря Джейсону. Не хочу, чтобы хоть что-то связывало нас, тем более таким образом.
Доктор Леонард говорит мне следовать за ней, и мы выходим из кабинета. В моей сумочке раздаётся звонок мобильного. Я достаю телефон и смотрю на дисплей. Это Джейсон. Он уже десятый раз за сегодня звонит. Хочет предотвратить то, что уже можно считать свершившимся. Но тут он бессилен. От него ничего не зависит. Напрасно пытается. Всё равно не успеет вовремя узнать, где я. Только Сэм знает, а Сэм здесь, в клинике, и она никому не скажет. Особенно Джейсону. Я игнорирую вызов и полностью отключаю телефон. На мгновение в душе возникает сомнение, но я тут же подавляю его. Нет, поздно что-то менять. Я приняла решение и пойду до конца. Этот ребёнок нужен мне меньше всего. Да и какая из меня мать? Горько усмехаюсь и качаю головой. Я сделала правильный выбор. Тут и думать не о чем.
***
– Ты хорошо себя чувствуешь? – Сэм смотрит на меня с беспокойством. – Ты какая-то бледная.
– Все хорошо, – я мотаю головой, хотя на самом деле меня тошнит. Не знаю, с чего бы это – известный токсикоз беременных обошел меня стороной.
Мы с Сэм в палате, где я должна переодеться в больничную рубашку и ждать, когда меня заберут в операционную. Внезапно мой желудок скручивает, я зажимаю рот рукой и мчусь в небольшую ванную, где едва успеваю наклониться над унитазом, как меня выворачивает.
Когда меня наконец-то перестаёт тошнить, я нажимаю на слив и подхожу к раковине, ополоснув рот и лицо холодной водой. Слабость с мелкой дрожью разливается по телу. Я хватаюсь за края раковины для поддержки и смотрю на свое отражение в небольшом зеркале.
Может быть, это знак того, что я приняла неверное решение? Моё тело говорит мне, что я не должна делать то, что вот-вот произойдет?
Я отрицаю, не хочу думать о том, что во мне, как о ребёнке, но ведь это новая жизнь. Незапланированная, результат глупой потери бдительности – но это чья-то жизнь.
Сердце. Я слышала стук его сердца. А может быть её – я никогда не узнаю этого наверняка, если сейчас пойду до конца.
Папа много раз рассказывал мне историю моего рождения. Я родилась семимесячной. Из-за недоношенности мои лёгкие были развиты не полностью, и были ещё какие-то проблемы, из-за которых я несколько месяцев пробыла в больнице. Однажды моё сердце не билось почти две минуты, и докторам пришлось реанимировать меня.
Это были страшные месяцы для моих родителей, но они верили в меня, боролись за меня.
Только родители способны на такое. Эта жизнь во мне – это мой ребёнок. Я должна бороться за него, а вместо этого я собираюсь его убить.
И… Мои внутренние барьеры словно цунами сметает. Рыдания прорываются наружу, я обхватываю живот руками и тяжело опускаюсь на кафельный пол. Задираю блузку и прижимаю пальцы к животу – неосознанно, но я избегала прикасаться к этому участку тела.
Крупные слёзы струятся из глаз, плечи дрожат от рыданий.
– Что же ты делаешь? Что же делаешь? – зажмурившись, бормочу я как в бреду.
Может быть, Джейсон был прав – я хотела наказать его таким образом? Но что в итоге? Ведь я бы и себя наказала. На всю оставшуюся жизнь.
А если бы он рассказал мне сам? Если бы я узнала всё от него, а не от Фионы? Смогла бы тогда простить? Понять? Попытаться хотя бы.
Не знаю, но ведь она же смогла.
Я не имею никакого отношения к их истории, так почему я наказываю его за это?
Я шмыгаю носом, утирая чуть утихшие слёзы. Сэм опускается передо мной на корточки и с понимающей улыбкой протягивает мне мой телефон.
Я нажимаю кнопку питания и, судорожно вздохнув, набираю Джейсона.
***
– Спасибо.
Я смотрю на Сэм и смеюсь сквозь слёзы от облегчения. Я будто очнулась от долгого пугающего сна. Только что я разговаривала с Джейсоном, и теперь у меня словно камень с плеч упал.
– Пожалуйста, – она пожимает плечами, легонько потрепав меня по колену. – Поднимайся. Тебе нужно умыться. Он скоро будет здесь.
Сэм протягивает ко мне руки, и я хватаюсь за них, поднимаясь с холодного пола. Потом включаю воду и смываю следы слёз, хотя тяжело не заметить мои покрасневшие глаза.
– Откуда ты знала, что я передумаю?
– Я не знала, но надеялась.
– Ты позвонила Джейсону, – всё ещё не верю я. – Этот день должен войти в историю.
– Он тебя любит, – замечает она. – Я не могу ненавидеть того, кто любит мою младшую сестру.
В моём носу щиплет от вновь подступивших слёз. Это всё гормоны – я никогда не была такой сентиментальной.
– Иди сюда.
Я делаю шаг к Сэм, и мы с ней обнимаемся так сильно, что дыхание сбивается.
– Иногда я даже рада, что ты суёшь нос в мои дела, – беззлобно ворчу я, на что она только глаза закатывает.
Я объясняю доктору Леонард, что передумала. Она кажется довольной. Очень. Мы договариваемся, что через несколько недель я приду на осмотр, после чего я собираю свои немногочисленные вещи, готовая покинуть это место.
Мой мобильный звонит, когда я выхожу из палаты. Мне едва удалось убедить доктора Леонард, что я могу обойтись и без кресла, несмотря на правила клиники.
