«Можно мне поближе взглянуть на это удостоверение личности?» — спросил бывший офицер абвера. «Сами полицейские всегда предупреждают нас, чтобы мы были осторожны с теми, кого мы впускаем…
«Конечно…» Ванек вынул правую руку из пальто и направил «люгер» немцу в живот. «Это срочно. Я даже не знаю, что ты действительно здесь живешь. Я захожу внутрь, поэтому, пожалуйста, медленно двигайтесь назад по коридору и…
Немец попятился, когда Ванек сделал шаг вперед.
«Если это так серьезно, тогда, пожалуйста, входите, но я был бы рад, если бы вы убрали ее…» Воль все еще говорил, когда с необычайной скоростью и силой махнул тяжелой палкой. Он обрушился на запястье Ванека, пока тот еще двигался, и шок и боль от удара заставили его выронить оружие. В острой боли Ванек сохранил самообладание; взмахнув левой рукой, с застывшими пальцами и ладонью, он сунул ее вверх под тяжелую челюсть Воля. Если бы бывший член Абвера напрягся, его шея сломалась бы, но он позволил себе откинуться назад и рухнул на полированный пол, перекатившись на бок, чтобы принять удар на плечо. Ванек вдруг понял, что это будет более опасный соперник, чем Жувель или Робер Филип. И Бруннер не мог пройти в узкий зал, чтобы оказать помощь, потому что Ванек мешал.
Люгер, скользивший по полированному полу, исчез. Это превратилось в собачью драку. У Ванека был возраст на его стороне; Воль был невероятно силен. Немец, все еще сжимая палку, поднимался на ноги, когда Ванек снова врезался в него, чтобы сбить с ног. Выведенный из равновесия, Воль упал, наполовину оправившись, а затем упал; схватившись за стол, чтобы спастись; его рука схватила ткань, утащив ее вместе с несколькими фарфоровыми вазами, которые с грохотом упали на пол. Упав назад во второй раз, Воль снова перекатился, приняв падение на другое плечо. Ноги Ванека нависли над ним, и он ударил палкой, которую все еще сжимал, нанеся чеху сильный удар по голени. Ванек взвизгнул, ударил кулаком по лицу Воля, но лицо шевельнулось, и удар был лишь скользящим, скользнул по челюсти немца. Позади них Бруннер по-прежнему ничего не мог сделать в узком коридоре. Двое мужчин сцепились на полу, перекатываясь, врезаясь в мебель, каждый пытался убить другого.
— Мне это не нравится, — сказал Ланц.
«Те две машины — а их могло быть три?» — спросил Грубер. «Я переезжаю, — решил он. Он был готов отдать приказ грузовику из шести человек, ожидавших в резерве за рощей, когда поступило другое сообщение: автобус и бензовоз въехали в участок с юга, двигаясь друг за другом. Ругаясь, Грубер медлил с отдачей приказа. — Это то, без чего мы можем обойтись, — прохрипел он. «Кровавое столкновение в тумане…»
«Они всегда делают это в тумане», — заметил Ланц. «Одно транспортное средство приближается к другому и цепляется за его хвост. Это дает им утешение, поэтому они игнорируют риск…»
«Я начинаю волноваться, — сказал Грубер.
Они подождали, пока полицейский в северной части участка не сообщит о проезжавших мимо машинах — он не смог опознать машины, — и тогда Грубер приказал резервному грузовику подъехать к дому Воля. Двадцать секунд спустя — слишком поздно, чтобы останавливаться, — пришло еще одно сообщение с южного конца секции. Появился второй бензовоз, который теперь медленно приближался к секции.
Коридор Воль, обычно такой аккуратный, опрятный и ухоженный — бывший офицер абвера отличался методичной душой, — был в полном беспорядке. Мебель была разбита, со стен отвалились картины, пол был усеян осколками разбитого фарфора, было немного размазанной крови. Палка Воля лежала на полу рядом с мертвым хозяином; череп немца был пробит его собственным оружием.
Ванек, все еще тяжело дыша, оставил Бруннера у входной двери и вошел в гостиную, где горел свет. Чех рассчитывал потратить некоторое время на поиски военного дневника и рукописи, но обнаружил, что они ждут его на столе немца; Воль работал над мемуарами, когда в дверь позвонили. Ванек прочитал лишь несколько слов из аккуратного рукописного дневника. В 1944 году Леопард повсюду ходил в сопровождении злобного волкодава по кличке Цезарь…
Засунув дневник и несколько страниц рукописи в карман, он вернулся в холл, чтобы найти пропавшего Люгера; выходя из гостиной, он опрокинул книжный шкаф, так что он рухнул на пол, рассыпав свое содержимое. Не могло быть и речи о том, чтобы эта смерть выглядела как несчастный случай, но она все же могла выглядеть как попытка кражи со взломом, которая пошла не так. Он нашел Люгер, спрятанный под низким сундуком, и пошел к входной двери, где его ждал Бруннер. — Что-то приближается, — предупредил Бруннер. Когда Ванек прошел в дверной проем, рядом с домом остановился полицейский грузовик. Секундой позже из тумана вырисовывалось что-то большое и очень медленно поворачивало. Бензовоз. Он начал проползать мимо стоящей полицейской машины, когда из нее вышли люди. Ванек поднял «люгер», тщательно прицелился и трижды выстрелил.
Тяжелые 9-мм пули с серией глухих ударов пробили борт танкера. Ванек побежал к «Мерседесу», за ним последовал Бруннер. Позади них кто-то закричал, приглушенный крик, за которым последовал приглушенный гул. Бензовоз вспыхнул, пламя поглотило туман, а за двумя бегущими чехами кто-то закричал и продолжал. Клубы черного дыма сменили туман, а в ночном воздухе плыла тошнотворная вонь. Ванек подошел к машине, где Лански с бледным лицом сидел за рулем с тарахтящим мотором.
«Что, черт возьми, это было»..
— Давай, — прорычал Ванек. «Ударь ногой — если мы во что-нибудь врежемся, мы врежем…»
«Мерседес» разогнался, не до большой скорости, но очень быстро для покрытой туманом дороги. Бруннер, который рывком открыл заднюю дверь, все еще находился только наполовину внутри машины, когда она тронулась с распахнутой дверью рядом с ним. В нескольких метрах дальше по дороге Леннокс услышал выстрелы, а затем что-то похожее на взрыв. Он стоял на обочине травы, когда на него мчались размытые фары мерседеса с еще открытой задней дверью, а кто-то был только наполовину в машине. За ней завыла полицейская сирена. Он дважды выстрелил, когда машина пронеслась мимо него, и обе пули пробили выгнутую спину Бруннера. Тело чеха вылетело из открытой двери и шлепнулось о дорогу, а «мерседес» исчез в тумане, все еще набирая скорость.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Звезда самой коррумпированной и помешанной на власти республики, которую когда-либо видел мир, меркнет… Америка, эта ублюдочная смесь обломков десятков наций, превратилась теперь в фермент внутреннего разложения… Вывод своих войск из Европы, когда она больше не была сила править миром, теперь она растворяется в хаосе… Прежде всего мы должны убедиться в одном! Что никогда больше она не сможет прикоснуться своими жадными руками к чужим землям — к Европе!
Это была самая жестокая атака президента Флориана, и она была сделана в его речи в Марселе, где французская коммунистическая партия никогда не скрывалась. Массивная аудитория приветствовала речь, продемонстрировав огромную поддержку, которую Флориан пользовал на юге, где когда-то, много лет назад, в конце Второй мировой войны почти была создана Советская советская республика.
