За ветровым стеклом Грелля виднелась крохотная деревушка Ле Мениль Амело, силуэт нагромождения домов, церковный шпиль и заброшенное здание фабрики. Рядом с ним на полу вспотела Абу Бенефейка; они только что прошли еще один контрольно-пропускной пункт. Оставив их у Порт-де-Пантен, префект снова столкнулся с ними, когда приблизился к периметру аэропорта Шарля де Голля, контрольно-пропускным пунктам, которые он приказал установить. На последнем, еще далеком от деревни, он быстро позвал охранника. «Держите глаза открытыми для незнакомцев. Я получил сообщение, что здесь могут быть проблемы…
— Вы идете в деревню, сэр?
«Возможно, я остановлюсь по эту сторону — понаблюдать за взлетом…»
Он ехал дальше, а Бенефейка, забившись под коврик, дивилась дерзости этого фальшивого полицейского. Несколько раз он спрашивал, куда они идут, и Грелль был краток. «В место, где есть транспорт, чтобы вывезти вас — и это все, что вам нужно знать…» Подойдя ближе к деревне, Грелль взглянул на часы. 10.20. Господи Иисусе, это заняло у него больше времени, чем он предполагал. Через десять минут «Конкорд» будет в воздухе.
Слева от него простиралась залитая солнечным светом равнина за проволокой, окружавшей аэропорт имени Шарля де Голля, и ему показалось, что он видит ожидающий «Конкорд». Как он и надеялся, деревенская улица была пустынна; все столпились в домах своих соседей с видом на аэропорт, где ждали взлета президентского самолета. Грелль резко развернул машину, объезжая заброшенное здание фабрики и въезжая в большой двор.
«Вертолет приземлится здесь и доставит вас через час», — сообщил Грелль алжирцу, под дулом пистолета выталкивая его из машины. — А пока ты будешь вести себя тихо… Проведя его внутрь здания, Грелль подтолкнул его вверх по обвалившейся лестнице в маленькую комнату на втором этаже, где окно было зарешечено. Он запер дверь с Бенефейкой внутри. Только недавно, проверив все аспекты безопасности, связанные с отъездом президента, префект объехал весь аэропорт по периметру и остановился в Ле Мениль Амело; заинтригованный старой фабрикой, он обошел ее всю. Заперев Бенефейку, Грелль достал из машины тяжелый рулон брезента и втащил его на крышу. Вокруг по-прежнему никого не было, и только церковь и кладбище выходили на заброшенный завод. Затем он посмотрел на часы. 10.27.
В Париже в префектуре Буассо был крайне раздражен, когда помощник сказал ему, что есть срочное сообщение от Лесажа, детектива, отвечающего за группу, следящую за алжирским террористом Абу Бенефейкой. — Ради бога, в такое время, — возмутился Буассо, но тут же вспомнил умение своего шефа удерживать в поле зрения полдюжины вещей одновременно. Проведи его, — рявкнул он. Он слушал меньше минуты, а потом взорвался.
«Ты дурак! Я не отдавал приказа отступить. Вы говорите, что голос был сильно искажен, но дал правильный кодовый знак? Это был не я! Вас одурачил кто-то из террористической ячейки. Немедленно вернитесь к зданию и обыщите его. Теперь я могу сказать вам, что вы обнаружите, что его больше нет! Буассо снова обратил внимание на телевизионное изображение, на котором президент поднимался по ступеням передвижной лестницы, поворачивался к волне, а затем исчезал внутри Конкорда. «Скоро он будет в воздухе», — сказал он своему помощнику.
Характерно, что на манер Пьера Трюдо или Джека Кеннеди Гай Флориан прошел через пассажирский салон «Конеорда» в кабину управления. Он предложил посидеть там, пока самолет взлетит, посмотреть, как летчики обращаются с органами управления.
«Садитесь», — сказал он персоналу кабины экипажа. «Теперь я просто еще один пассажир…» Он по-мальчишески усмехнулся. — Но достаточно важной, чтобы сидеть с тобой, пока ты ее поднимаешь. Если у вас нет возражений…
Ровно в 10:30 огромная машина начала движение по взлетно-посадочной полосе, чтобы достичь основной взлетной площадки, проехав некоторое расстояние, прежде чем Джубал развернул самолет и направил ее вдоль основной взлетно-посадочной полосы. После короткой паузы он ждал, пока диспетчерская вышка даст ему официальное разрешение, а затем пустил самолет в движение. С того места, где стоял Майн Блан, он по-прежнему казался ядовитой хищной птицей, красивой машиной, но чем-то злым и хищным. Вой и шипение огромной мощности двигателей доносились до членов кабинета министров, когда они стояли в очереди в ожидании. Небо теперь было абсолютно чистым, ярко светило солнце. Никаких других самолетов не было видно — небо было пусто перед отлетом президента Флориана. Далеко вниз по взлетно-посадочной полосе самолет изменил направление, внезапно набирая высоту под острым углом, его голова и шея, похожие на стервятника, выгнулись вместе с телом, оставляя за собой поток грязи.
В 10:31 на крыше заброшенного здания Грелль растянулся на простыне клеенчатой кожи, которую он принес для защиты своей одежды.
Крепко прижав ракетницу к плечу, как объяснил Бувон, когда рассказывал префекту в Орли, как работает это оружие, Грелль смотрел в оптический прицел. Только размытие для невооруженного глаза, «Конкорд» подошел близко и отчетливо через прицел, так близко, что он мог прочитать слова «Эйр Франс», нарисованные вдоль его борта. Он обильно потел. В окружении президента на борту движущегося самолета были люди, которых он хорошо знал, люди, которых он любил и уважал. Рот Грелля был плотно сжат, зубы стиснуты.
Она карабкалась, как торжествующая птица, выгнув нос и шею, изгибая свое огромное тело с крыльями летучей мыши, взбираясь под тем суровым углом, который так внушает благоговейный трепет и ужасает, когда видишь его с земли или с крыши заброшенной фабрики. Тысяча футов… две тысячи… подъем. Это всегда критический момент — когда огромный самолет, заправленный горючим, должен идти все выше и выше без остановок, потому что теперь нет точки возврата, и вы продолжаете лететь вверх, к стратосфере, — или наступает забвение.
«За Францию…»
Грелль нажал на курок.
Ракета взлетела с крыши. Грелль бежал на один пролет вниз к комнате, где алжирский террорист все еще ждал вертолета, который прилетит и доставит его в безопасное место. В пустом небе над аэропортом Шарль-де-Голль были только два пассажира — взлетающая ракета и поднимающийся «Конкорд». Среди операторов радаров, отслеживающих курс «Конкорда», возникла мгновенная паника. На их сканерах появился еще один объект. Невероятно маленький объект, несущийся по экранам со сверхзвуковой скоростью, движущийся так быстро, что только один оператор был в состоянии крикнуть.
Гай Флориан говорил из кабины экипажа по радио, передавая сообщение, которое передавалось, когда люди собирались вокруг телевизоров в парижских барах, чтобы посмотреть на поднимающийся Конкорд. «Эта историческая миссия, которую я совершаю в Москву, будет способствовать делу мира во всем мире, чтобы наши внуки…
Ракета «Стрела» российского производства попала в «Конкорд» в кабину управления. Голова и шея самолета, закрывавшие кабину управления, откуда Флориан говорил, оторвались от корпуса. Когда топливо взорвалось, раздался ужасный грохот. На улицах Парижа в двадцати пяти километрах люди останавливались, как подстреленные. С земли собравшиеся министры кабинета увидели ужасную вспышку огненного шара, когда топливо загорелось через несколько секунд после того, как кабина управления улетела в космос. Огненный шар поглотил половину тела, а задняя половина отвалилась и превратилась во второй огненный дротик, который вонзился в поля в тридцати километрах. Когда дротик приземлился, в ясное утреннее небо вертикально поднялся огромный столб черного дыма. Осколок хвоста приземлился в десятке метров от кабинета министров, и они разбежались. До этого момента они стояли молча, неподвижные от ужаса.
