Книга 1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци, страница 12. Автор книги Кирилл Абрамян

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци»

Cтраница 12

В официальных изданиях давались стандартные оценки простых людей по поводу общения с Хрущевым. Бригадир одной из районных МТС свои впечатления от беседы с Хрущевым осенью 1936 г. выразил так: «Простыми, понятными и какими-то особо доходившими словами говорил он о том, что уже сделано, чего добились колхозники, трактористы, доярки, льноводы, и что еще нужно сделать» [127].

Однако уязвимые места в выступлениях продолжали оставаться. Их фиксировали даже стенограммы. Например, в июльском выступлении Н.С. Хрущева 1935 г. на одном из районных партийных активов стенографистка упрямо, несколько раз, записала просторечивое «архитекторс» вместо «архитекторы» [128]. Это, конечно, можно было бы объяснить низким культурным уровнем сотрудников партаппарата, но лишь отчасти. Подтверждение тому – свидетельства более образованных очевидцев. Например, работник Института мирового хозяйства и мировой политики, заведующий кафедрой политэкономии в Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова Александр Григорьевич Соловьев чрезвычайно скептически отзывался об уровне выступлений нового руководителя Московского комитета партии. Прослушав доклад Хрущева на московском партактиве, 30 декабря 1935 г. он записал в дневнике: «Вопросы огромны, а докладчик слабый, не то, что Молотов или Каганович». Через год, в декабре 1936 г. Соловьев вновь критично оценил «длинное выступление, вернее чтение» Хрущева на Чрезвычайном VIII всесоюзном съезде Советов [129]. А Д.Т. Шепилов, впервые увидевший Никиту Сергеевича осенью 1937 г. (на тот момент он работал ученым секретарем Института экономики Академии наук СССР), вспоминал: «Он начал свое выступление. Видимо, тогда он еще не был так натренирован в ораторстве, как в годы будущего премьерства: говорил запинаясь, с большими паузами и повторениями одних и тех же слов. Правда, когда он разгорячился, речь пошла бойчее, но речевых огрехов оставалось много» [130].

Вместе с тем Шепилов оценил и силу воздействия Хрущева на аудиторию простых людей: «Но говорил красочно. Речь пересыпал шутками-прибаутками. И как-то хотелось не замечать огрехов его речи: видно, что практик, жизнь знает хорошо, опыт большой» [131]. Будущий председатель Комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР Николай Николаевич Месяцев, который в 1937 г. учился в Московском юридическом институте, также запомнил выступление Хрущева: «Я впервые увидел Никиту Сергеевича Хрущева то ли в году 37-м, то ли в 38-м. Я не помню всего, о чем он говорил, естественно, – это было давно. Но меня тогда поразило, что этот невысокого роста человек, такой полноватой фигуры, с небольшим брюшком, обладает огромнейшим внутренним зарядом энергии, и он клокотал. Из него вырывались фразы, как будто бы их кто-то нагнетал» [132].

Хрущев умел находить общий язык с людьми. Работа в Москве и общительный характер существенно и качественно расширили его круг знакомств. Одни из них влияли на карьеру положительно, другие – чуть не поставили на ней крест, а третьи оказались полезными в будущем. Едва очутившись в Промакадемии, Хрущев познакомился с редактором газеты «Правды» Л.З. Мехлисом, с секретарем пром-отдела ЦК ВКП(б) Н.И. Ежовым, с парторгом одной из академических групп Н.С. Аллилуевой – женой секретаря ЦК и вождя партии [133]. Когда в 1930 г. он проходил военные сборы в лагерях Московской Пролетарской стрелковой дивизии, судьба свела его с будущим председателем Венгерской народной республики Ференцом Мюннихом. Об этой встрече Никита Сергеевич вспоминал: «В дивизии мы с ним жили в одной палатке, служили в одном взводе, ели из одного котелка. Этот веселый человек, бывший офицер австро-венгерской армии, знал много солдатских анекдотов и был отличным рассказчиком перед сном» [134].

Заняв должность секретаря Бауманского райкома, Хрущев познакомился с рядом текущих и будущих руководящих работников Московского партийного комитета. Часть из них работала или была прикреплена к Бауманской парторганизации – директор Московского электрозавода Н.А. Булганин (будущий председатель Моссовета), заворг Бауманского райкома Б.Е. Трейвас (секретарь Тульского горкома), председатель Бауманского райисполкома Д.С. Коротченко (секретарь Московского областного комитета), зав. отделом в райсовете С.Б. Задионченко (первый секретарь Бауманского райкома). Другие занимали равное или более высокое по отношению к Хрущеву положение – секретарь Ленинского райкома Н.А. Филатов (будущий председатель Мособлисполкома), секретарь Московского городского комитета Г.Н. Каминский (будущий председатель Мособлисполкома и нарком здравоохранения РСФСР-СССР). Кое с кем из руководителей организаций, находящихся в Бауманском районе, Хрущев столкнулся или сблизился позднее. К таким относились глава Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ) конструктор А.Н. Туполев и секретарь парткома мясо-молочного комбината им. Микояна Л.А. Винокур [135]. С последним Никита Сергеевич встретился еще раз во время Великой Отечественной войны на Сталинградском фронте. Винокур тогда являлся заместителем по политчасти командира 38-й отдельной мотострелковой бригады и участвовал в непосредственных переговорах со штабом фельдмаршала Паулюса. Переговоры эти закончились капитуляцией и сдачей в плен остатков группировки противника. Вспоминая потом совместную работу в Бауманском районе, Хрущев давал ему такую характеристику: «Очень задорный такой был паренек, еврей, энергичный и хороший секретарь партийной организации, инициативный человек» [136].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация