Но как и три месяца назад, уже 25 января 1938 г. обмен вновь был отложен. Вопрос о дне его начала должен был решиться особо
[621]. Хрущев к тому времени получил назначение на Украину и вплоть до своего окончательного отъезда в феврале 1938 г. дата обмена МК ВКП(б) так и не была определена. Лишь 1 апреля 1938 г. бюро Московского комитета, наконец, утвердило список районов и организаций, где должна была пройти замена документов. Окончательный вариант включал в себя 22 областных района, 7 столичных, а также партком и политотдел 1-го отдела ГУГБ НКВД
[622].
Известные на сегодняшний день документы говорят о том, что Хрущев не участвовал в непосредственной работе московских троек. Он не вошел в окончательно утвержденный состав тройки, как не вошел, например, А.А. Жданов в тройку по Ленинградской области. Первого секретаря МК заменили вторые секретари МГК (в Ленинграде это делал секретарь областного комитета). Однако личный вклад в работу этих внесудебных органов Никита Сергеевич внес.
Как руководитель московской парторганизации Хрущев:
– Направлял компрометирующие материалы в НКВД и лично Ежову. Причем это могло касаться даже членов Политбюро. Так, 25 января 1937 г. некий Коморцев, кандидат в члены партии, сделал заявление и сообщил, что жена А.А. Андреева является племянницей Троцкого. 7 февраля 1937 г. Хрущев направил заверенную копию заявления вместе с короткой сопроводительной запиской: «Лично. Тов. Ежову Н.И. Посылаю тебе записку канд[идата] партии т. Комарова [так в тексте. – К. А.]. С прив[етом] Н. Хрущев»
[623].
Скорее всего, в органы внутренних дел было направлено и заявление секретаря парткома Коломенского завода Х.Э. Рубинчика, которое тот написал на имя Никиты Сергеевича в сентябре 1937 г. Поводом к этому послужил арест 8 сентября 1937 г. секретаря Воскресенского райкома Горбульского. С ним Рубинчик тесно общался в бытность своей работы секретарем парткома Воскресенского химкомбината. Едва узнав от секретаря Коломенского горкома о случившемся, Рубинчик написал заявление о характере своих с Горбульским связей. Помимо признаний и оправданий, одновременно Рубинчик решил сообщить еще о двух людях, с которыми бывший секретарь Воскресенского райкома был дружен. Так, первый секретарь был поставлен в известность «об очень близких и трогательных дружеских отношениях» Горбульского с политреферентом секретариата ИККИ Борисом Николаевичем Пономаревым. Кроме того, Горбульский «бывал и встречался» с бывшим парторгом московского завода № 22 Ольгой Александровной Миткевич
[624]. Этот авиационный завод упоминал на февральско-мартовском пленуме Хрущев, подчеркивая, что там была выявлена большая группа троцкистов.
Некоторые корреспонденты, адресуя свои сигналы о вредительстве руководителю того или иного ведомства, предпочитали для надежности их дублировать. Московский комитет и его лидер Н.С. Хрущев были одним из таких адресов. Так, например, поступил один военный представитель, ранее работавший на военном заводе Коробовского района Московской области. Рассказав наркому обороны о своей борьбе за качество продукции и враждебном отношении к нему руководства завода, в заключение он сообщил: «Одновременно посылаю письмо такое же в НКВД Коробовского района Моск[овской] обл[асти] и т. Хрущеву, в надежде, что хоть одно из этих писем попадет непосредственно Вам»
[625].
Вместе с пересылкой компромата в НКВД данные Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 1930 – начала 1950-х гг., говорят о том, что Хрущев направлял документы с предложениями об арестах руководящих работников Моссовета, Московского обкома партии
[626].
– Знакомился с материалами следствия. Судя по выступлению на августовском пленуме Московского областного комитета ВЛКСМ 1937 г., Никита Сергеевич был в курсе показаний ряда арестованных к тому времени московских партийцев. Только в одном этом выступлении он привел сведения со ссылкой на показания секретарей райкомов ВЛКСМ (Киевского – Б.А. Полякова) и ВКП(б) (Дзержинского – Л.М. Перчика, Красногорского – М.Г. Туника, Ногинского – Е.И. Гурина)
[627].
– Посещал в сопровождении представителя НКВД, по крайней мере летом 1937 г., арестованных партийных, советских, хозяйственных руководителей Москвы и области. Судя по отдельным признаниям 1937 г., а также позднейшим воспоминаниям, среди виденных Хрущевым арестованных были управляющий Московским трамвайным трестом Ф.Б. Розенплатт, директор Центрального парка культуры и отдыха в г. Москве Б.Н. Глан, первый секретарь Калужского райкома Б.Е. Трейвас. Причем, что интересно, своего удивления личностями арестованных Никита Сергеевич не скрывал ни в 1937 г., ни будучи уже на пенсии. Летом 1937 г. он говорил об арестованном Ф.Б. Розенплатте: «Я его, конечно, знал до ареста. Потом видел после ареста и спрашиваю: “Как, Розенплатт, шпион?” Да, говорят, давал сведения за деньги, которые им платили, а идейного ничего не было у этого типа и не могло быть». Уже на пенсии, вспоминая свою встречу в тюрьме с Б.Н. Глан и Б.Е. Трейвасом и их оправдания, говорил о своей тогдашней реакции: «Я тут же обратился к Реденсу, а он отвечает: “Товарищ Хрущев, они все так. Они все отрицают. Они просто врут”»
[628].
– Обеспечивал информационную поддержку репрессиям путем широкой пропаганды бдительности и беспощадности в отношении всех подозрительных лиц. Вслед за официальными директивами и установками в отношении всякого рода врагов Хрущев повторял их формулировки перед партийцами Москвы и области. О том, как резко они могли меняться, можно судить по двум фрагментам из выступлений Никиты Сергеевича 1936–1937 гг. Осенью 1936 г., накануне празднования 7 ноября, он заявлял: «Товарищи, мы сейчас при сопротивлении наших врагов разбили их, разгромили внутри страны, разгромили буржуазию, разгромили наших помещиков, разгромили их агентуру – правых, разгромили изменников Троцкого, Зиновьева. Мы очистили наши пролетарские заводы, выбросили из рядов нашей партии и тем самым еще теснее сплотили наши ряда вокруг нашего великого Сталина»
[629]. Прямо противоположную мысль он озвучил на одной из московских партконференций 1937 г.: «Некоторые могут сказать – мы врагов разгромили, расстреляли, уничтожили, их нет. Нет, товарищи, надо помнить слова т. Сталина, что мы находимся в капиталистическом окружении, что враги-капиталисты будут посылать нам своих агентов, будут все делать для того, чтобы подорвать силы социализма»
[630].
