Милли знала, что иногда родителям помогает дедушка. Дедушку в городе тоже считали странным, но относились с определённым снисхождением, потому что он был старым вдовцом, а до ухода на пенсию был отличным учителем математики. Так что его называли не «странным», а «эксцентричным».
Кто-то поговаривал, что, согласившись на эту работу в Саудовской Аравии, Джефф наконец-то взялся за ум и пошёл по стопам отца. Впрочем, Милли знала, что папа распорядится этой возможностью так же бездарно, как и всеми предыдущими.
Ну так что, Дочка Дракулы или дочка Джеффа и Одри Фитцсиммонс? Да без разницы: как ни крути, всё равно в классе будешь изгоем.
В столовой Милли понадобилась секунда, чтобы привыкнуть к оглушительному шуму – сразу несколько сотен подростков весело болтали и смеялись. Она прошла мимо столика, где сидели популярные девочки, и увидела там свою лучшую подружку из начальной школы, Ханну; та смеялась над чем-то вместе с остальными. Милли и Ханна были неразлучны с детского сада по пятый класс, качались на качелях или вместе прыгали на скакалках на каждой перемене, а после школы ходили друг к дружке домой и играли в кукол или настольные игры.
Но в средней школе Ханна очень захотела стать популярной, так что постепенно отошла от Милли в сторону девчонок, которые постоянно с хихиканьем обсуждали шмотки и парней. Милли понимала то, чего не понимала сама Ханна: эти девчонки воспринимали Ханну просто как прихлебательницу. Ханна жила в простом маленьком домике в простом маленьком районе, у неё не было ни денег, ни общественного положения, чтобы её по-настоящему приняли в тусовку. Популярные девочки не прогоняли её, но и во внутренний круг тоже не пускали. Милли было очень грустно, что Ханна предпочла крошки со стола популярных девчонок её настоящей дружбе.
Но, с другой стороны, Милли по многим причинам было грустно.
Милли сидела одна, жевала сэндвич с яйцами и салатом и яблочные дольки, которые ей дал с собой дедушка, и читала «Рассказы о тайне и воображении». Ей удалось отвлечься от шума в столовой и полностью сосредоточиться на рассказе «Падение дома Ашеров». Родерик Ашер, главный герой рассказа, не выносил никакого шума.
А потом она заметила, что за ней наблюдают.
Она подняла голову и увидела долговязого парня в роговых очках и с кудрявыми волосами, раскрашенными в цвет пожарной машины. В обоих его ушах виднелись серебряные серёжки. Милли восхитилась его чёрной кожаной курткой.
– Привет, м-м-м, слушай, – он кивком показал на стул напротив Милли, – тут никто не сидит?
Этот парень хочет сесть с ней? Никто никогда не предлагал с ней посидеть.
– Моя воображаемая подруга, – сказала Милли. Стоп… это что, шутка? Она никогда ни с кем не шутила.
Парень широко улыбнулся, показав брекеты.
– Твоя воображаемая подруга не возражает, если я сяду ей на коленки?
Милли на секунду посмотрела на пустой стул.
– Она говорит «Как хочешь».
– Ладно, – сказал он и поставил свой поднос на стол. – Спасибо вам обеим. Я на самом деле ещё никого тут не знаю. Я новенький.
– Рада познакомиться, Новенький. Я Милли.
Нет, она что, решила стать комиком?
– Меня на самом деле зовут Дилан. Мы только переехали сюда из Толедо.
Он показал на её книгу. Ногти у него были короткими, но всё равно накрашены чёрным лаком.
– Любишь По, да?
Милли кивнула.
– Я тоже, – сказал Дилан. – И ещё Лавкрафта. Обожаю всех старых авторов ужастиков.
– Никогда не читала Лавкрафта, – сказала Милли. Лучше быть честной, чем притворяться, что что-то знаешь, так хотя бы не загонишь себя в угол. – Но слышала о нём.
– О, тебе очень понравится, – сказал Дилан, обмакивая куриный наггетс из столовой в лужицу кетчупа. – Очень мрачный, с неожиданными поворотами.
Он оглядел столовую и скорчил презрительную гримасу.
– Эта школа действительно такая отстойная, как кажется?
– Ещё хуже, – сказала Милли, вложила в книгу закладку и закрыла её.
Дом Ашеров никуда не денется, а вот когда она в последний раз вела с кем-то интересный разговор, она даже не могла вспомнить.
– Ну, я тебе вот что скажу, – сказал Дилан, обведя столовую полоской картошки фри. – Пока что ты единственная, кто тут кажется клёвой.
Милли зарделась. Она надеялась, что не настолько, чтобы её бледное лицо стало розовым.
– Спасибо, – ответила она. – Мне, э-э-э… нравится твоя куртка.
– А мне – твои серёжки.
Она подняла руку и коснулась чёрной слезы, свисавшей с мочки уха.
– Спасибо. Это гагат. Викторианские траурные украшения.
– Я знаю, – ответил Дилан.
Он знает? Неужели существуют парни-старшеклассники, которые знают о викторианских траурных украшениях?
– У меня несколько таких, – сказала Милли. – В основном покупаю в интернете. Но вот у меня не хватает денег на мои любимые, ну, которые…
Дилан поднял руку.
– Подожди, не говори мне. Украшения, в которых продеты волосы умерших, правильно?
– Да! – потрясённо воскликнула Милли. – Они тоже иногда появляются на аукционах, но стоят целое состояние.
Зазвенел звонок – обед заканчивался. Дилан наклонился к Милли и полушёпотом сказал:
– Не спрашивай, по ком звонит колокол.
– Он звонит по тебе, – закончила Милли.
Откуда взялся этот парень? Да, он уже сказал, что из Толедо, но там что, все такие умные и образованные? Она никогда не встречала никого похожего.
Дилан поднялся.
– Милли, это было редкое удовольствие. Ты и твоя воображаемая подруга не будут возражать, если я завтра к вам снова присоединюсь за обедом?
Уголки рта Милли изогнулись в непривычную сторону.
– Никаких возражений, – сказала она.
– Я подумывал, не заморозить ли тебя насмерть, – сказал голос. – Закоротить здесь электричество, чтобы обогреватель отключился. Моё металлическое тело может очень сильно охладиться. Но я понял, что тогда твой дедушка придёт – заметит, что в его драгоценной мастерской нет электричества, и сразу же всё починит. Так что смерть от холода – не вариант. Прости, если у тебя сердце лежало именно к нему, горошинка.
Милли била дрожь, но не от холода, а от страха.
– Не понимаю. Почему ты хочешь меня убить?
– Любопытно, что ты задаёшь этот вопрос, – ответил голос. – На самом деле на то есть две причины. Первая – очень простая: я хоть чем-то смогу себя занять. Я целую вечность простоял на свалке, прежде чем твой дедушка меня нашёл и принёс сюда, и здесь я тоже стою без дела. Мне скучно просто до чёртиков. Нет, чёртики вокруг меня не бегают, но ты понимаешь, о чём я.
