– Это же Гуччи! – Кимберли широко улыбнулась ему.
Он ухмыльнулся в ответ, словно дурачок.
Грега так увлекла тема доклада, что он даже не огорчился тому, что у Кимберли лучше получилось управлять ГСС. Как он ни концентрировался, машина выдавала результаты, практически не отличавшиеся от случайных.
– Я пробовала говорить об этом с родителями, – сказала Кимберли. – Они люди довольно широких взглядов, но мама сказала, что это слишком уж «не от мира сего», а папа сказал, что машины, скорее всего, специально настраивают так, чтобы получить нужные экспериментаторам результаты. Но это же не так!
Кимберли наклонилась вперёд, её глаза горели.
Грег поверить не мог, что она увлекается всем этим так же серьёзно, как и он.
– Я знаю, – сказал Грег, тоже наклонившись вперёд.
– А ты знал, что они выдают скачки́ перед крупными спортивными событиями?
Лишь секунду поколебавшись, он спросил:
– Ты слышала о Кливе Бакстере?
Кимберли моргнула:
– Нет. Кто это?
– Инструктор по допросам из ЦРУ. Читал лекции по использованию детектора лжи.
– Так, хорошо, ну и? – Кимберли упёрлась локтями в колени, сосредоточившись на его словах.
Он поверить не мог, что полностью завладел её вниманием, и изо всех сил попытался не отвлечься на её духи, которые пахли персиками и сливками.
– Ну так что там с ним? – спросила Кимберли.
Грег прокашлялся:
– Ну, он начал использовать полиграф для экспериментов на растениях и обнаружил, что растения могут чувствовать наши мысли.
– Моя мама поёт для своих растений, потому что говорит, что это помогает им быстрее расти.
Грег кивнул:
– Скорее всего, так оно и есть.
– Именно поэтому я удивилась, почему мама не верит в ГСС.
– Думаю, это просто слишком пугает людей, – сказал Грег.
Кимберли кивнула:
– То есть с этим парнем и детектором лжи не всё так просто?
– Ага. В общем, Бакстер экспериментировал с реакцией растений на его действия. Например, он поджёг растение и получил реакцию, но не только от обожжённого растения. Другие растения поблизости тоже отреагировали! А потом он просто подумал о том, чтобы поджечь растение, и едва он об этом подумал, полиграф показал реакцию у всех растений. Словно они прочитали его мысли.
– Ого!
Грег так энергично закивал, что почувствовал себя куклой-болванчиком.
– Да, я знаю! – Он улыбнулся. – Большинство не поверило Бакстеру, когда он опубликовал результаты. Но он продолжал эксперименты – не только с растениями, но и с человеческими клетками – и доказал, что клетки могут чувствовать мысли. У них есть сознание.
Кимберли обмотала локон блестящих волос вокруг указательного пальца.
– Но если у клеток есть сознание, почему тогда никто не верит, что наш мозг может повлиять на машину?
– Именно!
– Нужно написать об этом в нашем докладе, – сказала Кимберли. – Это очень круто.
– Ага. Я тоже подумал, что это круто, и даже решил провести собственный эксперимент. Мой дядя добыл для меня полиграф, и я попробовал его на своих растениях. Это реально работает. Они знают, о чём я думаю… по крайней мере, понимают самые простые мысли.
– Ух ты!
– Ага. Я и другие штуки пробовал. – Грег засомневался. Стоит ли ей говорить?
– Например? – спросила она.
Грег закусил губу. Ладно, почему нет? Он подсел чуть ближе к ней и понизил голос:
– Помнишь, что мистер Якоби говорил о поле нулевой точки? Что вся материя во Вселенной взаимосвязана с помощью субатомных волн, которые соединяют одну часть Вселенной со всеми другими?
– Ага, помню.
– Так вот, я читал про это поле летом, и всё оказалось очень интересно. Я читал, что учёные говорят, что это поле может объяснить многое из того, что раньше казалось необъяснимым, типа энергии ци, телепатии и прочих парапсихологических способностей.
– У меня есть кузина-экстрасенс, – сказала Кимберли. – Она всегда знает, когда в школе будет контрольная. – Она засмеялась. – Я пытаюсь уговорить её научить меня таким предсказаниям.
Грег ухмыльнулся:
– Тогда у тебя всё получится.
– Что получится?
– Ну, у меня в жизни много хорошего, но кое-что я просто ненавижу. Например, папу и… ну, прочее всякое. В общем, я решил научиться пользоваться этим полем, понимаешь? Общаться с ним. Говорить ему, что я хочу, чтобы оно говорило мне, что для этого делать. Я практиковался на своих растениях, смотрел, отреагируют ли они на мои намерения, а потом начал просто концентрироваться на том, что я хочу, и смотреть, получу ли какие-нибудь идеи, ну, знаешь, типа…
– Подсказок?
– Ага.
Кимберли медленно кивнула:
– Я понимаю, что ты пытаешься сделать. – Она сморщила свой идеальный носик, потом пожала плечами: – Проблема тут вот в чём: я боюсь, что попытки научиться управлять этим полем похожи на попытки обезьяны научиться управлять самолётом. Обезьяна разобьётся быстрее, чем успеет разобраться.
Грег попытался не показать, что от её слов ему стало больно, словно от удара ногой в живот. Она, впрочем, всё равно всё поняла.
– Ну, я, конечно, не хочу сказать, что ты обезьяна. Просто все эти квантовые штучки очень сложные. Мне они тоже нравятся, я пробовала о них читать, но не понимаю. Реально не понимаю.
– Эй! – в комнату ворвался Трент Уайт. – Вы тут чего, морды друг другу бьёте или совсем наоборот?
Кимберли густо покраснела.
– Заткнись, Трент, – сказал Грег.
– Сам заткнись. Ваше время вышло. Наша очередь.
Трент показал на своего напарника по проекту, ещё одного школьного спортсмена, Рори.
Грег до сих пор не мог поверить, что они оба посещают курс продвинутой научной теории.
– Мы уже закончили. – Кимберли поспешно поднялась на ноги.
Они с Грегом вышли из комнаты.
– Давай встретимся на выходных и обсудим доклад, – предложила она.
– Конечно.
Вернувшись домой из школы, Грег написал Хади и Сайрилу и попросил их прийти.
Пока он ждал, Хватайка прислал ему СМС:
Слишком просто.
Что «слишком просто»? – ответил Грег.
Всё вышеописанное.
Что «всё вышеописанное»? – спросил Грег.
Вся информация, которую он изложил, слишком простая? Что Хватайка имел в виду? Разговор Грега с Кимберли? Грег что, слишком упрощал теорию поля нулевой точки? А с чего Грегу прислушиваться к мнению аниматронного пса?
